Весь Шерлок Холмс

Разглядев как следует этого человека, Макмердо со своей обычной смелостью протиснулся вперед сквозь небольшую группу подхалимов, которые пресмыкались перед своим могущественным главарем и громко смеялись любым его шуткам. Отважные серые глаза молодого незнакомца бесстрашно посмотрели сквозь очки в неподвижные черные глаза, устремленные на него.

– Что-то не припомню твоего лица, молодой человек.

– Я здесь недавно, мистер Макгинти.

– Не так уж недавно, чтобы не обращаться к джентльмену как положено.

– Советник Макгинти, – подсказал кто-то из подхалимов.

– Прошу прощения, советник. Я еще не знаю здешних обычаев. Но мне посоветовали повидать вас.

– Ну вот, ты видишь меня. Я перед тобой. Что скажешь обо мне?

– Пока ничего. Если сердце у вас такое же большое, как тело, а душа благородна, как лицо, я не желал бы ничего лучшего.

– Клянусь Богом! Во рту у тебя ирландский язык! – воскликнул владелец салуна, еще не зная, поощрить этого смелого посетителя или потребовать почтения к себе. – Значит, мой вид не отпугивает тебя?

– Нет, конечно, – ответил Макмердо.

– И тебе посоветовали повидать меня?

– Да.

– А кто посоветовал?

– Брат Скэнлен из ложи триста сорок один, Вермисса. Пью за ваше здоровье, советник, и за наше более близкое знакомство.

Макмердо поднес ко рту стакан, который ему подали, и, оттопырив мизинец, осушил.

Пристально наблюдавший за ним Макгинти приподнял густые черные брови:

– О, вот оно, значит, как? Придется мне вникнуть в это поглубже, мистер…

– Макмердо.

– Поглубже, мистер Макмердо; мы здесь не принимаем людей без разбора и не верим всему, что нам говорят. Пройди-ка за стойку.

За стойкой находилась маленькая комната с бочками вдоль стены. Макгинти плотно прикрыл дверь и уселся на одну из бочек, задумчиво покусывая сигару и глядя на собеседника внушающими тревогу глазами. Минуты две он не произносил ни слова. Макмердо спокойно смотрел, как Макгинти наблюдает за ним. Одну руку он держал в кармане тужурки, другой покручивал ус. Внезапно Макгинти нагнулся и достал устрашающий револьвер.

– Видишь, парень: если бы я решил, что ты ведешь с нами какую-то игру, разговор был бы коротким.

– Странно же, – с достоинством ответил Макмердо, – принимает магистр ложи Высокого союза свободных людей незнакомого брата.

– А вот это придется доказать, – произнес Макгинти, – и если не сумеешь, да поможет тебе Бог. Где тебя приняли?

– В Чикаго, ложа двадцать девять.

– Когда?

– Двадцать четвертого июня семьдесят второго года.

– Кто магистр ложи?

– Джеймс Г. Скотт.

– Ваш окружной руководитель?

– Бартоломью Уилсон.

– Гм. Отвечаешь бойко. Что делаешь здесь?

– Работаю, как и вы, – только на менее доходной работе.

– За словом в карман не лезешь.

– Да, я всегда быстрый на язык.

– А на дело быстрый?

– Те, кто хорошо знал меня, считали так.

– Что ж, возможно, мы испытаем тебя раньше, чем ты думаешь. Слышал что-нибудь о здешней ложе?

– Слышал, что к людям в ней относятся по-братски.

– Верно, мистер Макмердо. Почему уехал из Чикаго?

– Вот этого не скажу!

Макгинти широко раскрыл глаза. Он не привык к подобным ответам, и это позабавило его.

– Почему не скажешь?

– Потому что брат не должен лгать брату.

– Стало быть, правда выглядит неприглядно?

– Пожалуй, так.

– Послушай, мистер, не воображай, что я, магистр, приму в ложу того, кто не может рассказать о своем прошлом.

Озадаченный Макмердо достал из внутреннего кармана потрепанную газетную вырезку.

– Вы не донесете на меня? – спросил он.

– За такие слова я морду тебе набью! – гневно вскричал Макгинти.

– Вы правы, советник, – смиренно ответил Макмердо. – Приношу извинения. Я сказал не подумав. Разумеется, за вас я могу быть спокоен. Прочтите.

Макгинти пробежал глазами сообщение об убийстве некоего Джонаса Пинто в чикагском салуне «Озеро» на Маркет-стрит в начале января семьдесят четвертого года.

– Твоя работа? – спросил он, возвращая вырезку.

Макмердо кивнул.

– Почему ты застрелил его?

– Я помогал дяде Сэму чеканить доллары. Может, золото в моих было не такое чистое, как в его, но выглядели они не хуже и обходились дешевле в изготовлении. Этот самый Пинто помогал мне сбывать кругляши…

– Что-что?

– Ну, пускать эти доллары в обращение. Потом заявил, что донесет на меня. Может, и донес. Я не стал выяснять. Прикончил его и махнул в угольный район.

– Почему в угольный?

– Читал в газете, что в этих краях не очень разборчивы.

Макгинти рассмеялся:

– Был фальшивомонетчиком, потом стал убийцей и приехал сюда, полагая, что тебя хорошо примут?

– Да.

– Смотрю, ты далеко пойдешь. Скажи, можешь еще изготовлять эти доллары?

Макмердо вынул из кармана с полдюжины.

– Они не с монетного двора в Филадельфии.

– Что ты говоришь! – Макгинти взял их в громадную волосатую, будто лапа гориллы, руку и поднес к свету. – Не вижу никакой разницы. Ей-богу! Думаю, ты станешь очень полезным братом! Один-два преступника среди нас будут нелишними, друг Макмердо: сейчас такое время, что нам нужно стоять за себя. Нас быстро прижмут к стене, если мы не будем давать отпор.

– Надеюсь, в этом я от других не отстану.