Весь шар земной...

Пулковскую обсерваторию разрушили фашисты. Астроном работал теперь в городе Алма-Ате. Ученый полюбил небо Казахстана. Здесь не надо было «охотиться» за Марсом, вылавливать его сквозь «окна» в облаках и просветления в тумане, как это частенько случалось в Пулкове: в ясном небе над Алма-Атой звезды светят ярко и щедро.

Итак, Тихов готовился к лекции. Теперь о Марсе знали гораздо больше, чем в двадцатые годы. В руках астрономов были уже многие тысячи снимков красноватой планеты. Правда, ее изображение на фотопластинке не превышало двух-трех миллиметров и рассматривали его потом в микроскоп, но все же эти снимки помогли уточнить карту Марса.

В марсианской атмосфере были обнаружены следы паров воды, углекислый газ и, возможно, кислород, но лишь в тысячных долях того количества, которое содержится в земной атмосфере.

Марсу измерили температуру. Чувствительные термоэлементы показали, что на его полярных шапках морозы достигают 70–80 градусов. Почти так же холодно зимой на большей части планеты. Зато в летний полдень лучи Солнца, легко проходя через разреженную атмосферу, нагревают марсианские моря до 10, 15, а то и 30 градусов тепла.

Наука лучше стала знать Марс. Но над многими его загадками еще предстояло думать и думать.

Тихов и другие астрономы не раз наблюдали удивительную картину шествия марсианской весны. Как только начинала таять полярная шапка, каналы вблизи нее, до той поры едва заметные, темнели, вырисовывались все отчетливее и отчетливее, как на фотографической пластинке, опущенной в проявитель. Постепенно это потемнение захватывало половину полушария, распространяясь до экватора, а потом и за его линию.

Что же происходит весной на далекой планете? Уж не марсиане ли, неведомые нам разумные существа, построили гигантские каналы для орошения своих полей водой тающих полярных шапок?

Астронома Лоуэлла, утверждавшего, что дело обстоит именно так, прозвали «отцом марсиан». Однако ни сам «отец марсиан», ни его последователи не могли представить каких-либо научных доказательств существования своих «детей».

Но каково бы ни было происхождение каналов, их потемнение, а также летнее потемнение морей стало фактом, требующим объяснения.

И Тихов предположил: вдоль каналов и на морях летом появляется растительность. В самом деле, что может помешать ее развитию на Марсе? Холод? Но ведь в Верхоянске и Оймяконе, на «полюсе холода» Северного полушария, где растут не только мхи и травы, но даже леса, средняя годовая температура ниже, чем на некоторых марсианских морях.

Правда, у тех, кто не согласен с ним и утверждает, что на Марсе нет растительности, хотя бы отчасти похожей на земную, имеется два веских довода.

Для того чтобы наши растения могли жить, их зеленое вещество — хлорофилл — должно поглощать часть солнечных лучей. Но сколько ни изучали астрономы с помощью спектроскопа марсианские моря, никаких признаков так называемой главной полосы поглощения хлорофилла не нашли.

И второе «против». Земные растения рассеивают и отражают невидимые инфракрасные лучи. А моря Марса этим свойством не обладают.

Значит, утверждали противники Тихова, их зеленоватый или голубовато-лиловый цвет объясняется не растительностью, а какими-то другими причинами.

На лекции Тихов привел все «за» и «против» своей гипотезы. Потом ему задали много вопросов. Среди них был такой:

— Гавриил Адрианович, ведь инфракрасные лучи несут почти половину солнечного тепла. Зачем же марсианским растениям, живущим в холодном климате, рассеивать эти лучи, зря отдавать тепло, которое им так необходимо? Может быть, они, в отличие от наших земных растений, наоборот, поглощают инфракрасные тепловые лучи, приспосабливаясь к суровому климату?

Просто удивительно, что эта интересная мысль раньше не пришла в голову астрономам!

Вернувшись после лекции домой, Тихов первым долгом разыскал записки своего друга и ученика Евгения Леонидовича Кринова. Этот ученый, участник экспедиции за Тунгусским метеоритом, несколько раз ездил с полевым спектрографом по стране и летал над ней на самолете, определяя отражательную способность земных растений в разных лучах спектра.

Результаты его наблюдений Тихов и стал просматривать самым внимательным образом. Да, вот оно: северная ель, сберегая тепло, рассеивает втрое меньше инфракрасных лучей, чем цветущая береза. Растущий на вечной мерзлоте тундры можжевельник, говорили данные Кринова, поглощает тех же несущих тепло лучей втрое больше, чем овес, выращенный жарким летом в Подмосковье.

Но ведь если марсианские растения приспосабливаются к климату подобно земным, то тогда этим можно объяснить не только их «жадность» к теплу инфракрасных лучей, но и отсутствие у них полос поглощения хлорофилла. Почему бы не допустить, что им для жизни нужно поглощать значительную часть несущей тепло красной половины спектра солнечного света, а не узкие ее полосы, как земным?

Однако где и как проверить эти выводы? На Марсе?

А почему бы для начала не на Земле?