Весь Роберт Хайнлайн в одном томе

— Разумеется, сэр, других у нас и не бывает.

Он ловко свернул бумажный «рог изобилия» и протянул покупателю. Джонни подал ему монету в полдоллара. Мужчина разжал пальцы — монета исчезла. Похоже, процедура продажи товара на этом завершилась.

— Это стоит пятьдесят центов? — робко поинтересовался Джонни.

— Вовсе нет, сэр. — Старый фокусник вынул монету из-за лацкана пиджака Джонни и отдал ее прежнему хозяину.

— За счет фирмы. Вы ведь от них, я вижу. В конце концов, что такое деньги?

— Спасибо вам, конечно, но я совсем не «от них», знаете ли.

Старик пожал плечами.

— Если вы желаете оставаться инкогнито, то кто я такой, чтобы спорить с вами? Но ваши деньги здесь не пригодятся.

— Как? Не может быть!

— Сами увидите.

Джонни почувствовал, что кто-то трется об его ногу. Этим «кем-то» оказалась собака той же породы, а вернее, Той же беспородности, что и Бродяга. Она была удивительно похожа на Бродягу. Подняв голову, собака посмотрела на него и завиляла не только хвостом, но и всем телом.

— Ну, привет, дружище! — Он погладил пса, и глаза его увлажнились — даже рукой он ощутил некую схожесть с Бродягой. — Ты потерялся, братец? Знаешь, и я тоже. Может, будем держаться вместе, а? Ты проголодался?

Собака лизнула его ладонь. Джонни повернулся к продавцу сахарной «ваты».

— Где тут можно купить сосиски в тесте?

— Напротив через дорогу, сэр.

Джонни поблагодарил его, свистнул собаке и пошел через дорогу.

— Полдюжины сосисок, пожалуйста.

— Подходяще! Только с горчицей или со всеми приправами?

— О, извините меня. Мне нужны сырые, для собаки.

— Понятно. Секундочку!

Вскоре ему вручили шесть колбасок в бумажном свертке.

— Сколько я должен?

— Нисколько, это вам от фирмы.

— Прошу прощения?

— У каждой собаки бывает праздник. Сегодня — ее день.

— О! Что ж, спасибо.

Позади раздался непонятный нарастающий шум. Джонни оглянулся и увидел двигавшуюся по улице первую из карнавальных платформ Жрецов Паллады из Канзас-Сити. Его приятель пес тоже увидел платформу и начал лаять.

— Успокойся, дружище!

Джонни стал разворачивать сверток с сосисками. На противоположной стороне улицы кто-то свистнул, собака метнулась на свист, лавируя между платформами, и скрылась из виду. Джонни хотел было последовать за ней, но его остановили и посоветовали дождаться конца шествия. Платформы двигались одна за другой, и только в просветах между ними Джонни видел собаку, которая стояла на задних лапах и передними упиралась в незнакомую леди на той стороне улицы. Вспышки прожекторов на платформах ослепляли, к тому же, Джонни был без очков, и потому никак не мог разглядеть ее; но одно было ясно: собака хорошо знала женщину, потому что приветствовала ее со всем своим собачьим безраздельным энтузиазмом, на который только была способна.

Он показал женщине сверток и попытался позвать ее; она махнула ему рукой. Оглушительная музыка оркестра и шум толпы не давали им услышать друг друга. Тогда он решил воспользоваться возможностью и сполна насладиться красочным зрелищем, а затем, как только проедет последняя платформа, перейти улицу и отыскать дворнягу — а заодно и ее хозяйку.

Ему показалось, что это самый замечательный парад Жрецов Паллады, какой он когда-либо видел. Если подумать, парад Жрецов Паллады не устраивался довольно давно. Должно быть, его решили возродить специально для нынешней ярмарки.

Это было похоже на Канзас-Сити — огромный город. Впрочем, он не знал, отчего ему так показалось. Возможно ярмарка походит на Сиэтл. И, конечно же, на Новый Орлеан.

И на Дьюлат, шикарный Дьюлат. Мемфис тоже. Когда-то ему хотелось стать владельцем автобуса, на котором он бы ездил из Мемфиса в Сент-Джоу, из Начеса в Мобил — повсюду, где веет ветер странствий.

Мобил — вот это город!

Мимо медленно проехала последняя платформа, и Джонни побежал через улицу.

Но леди там не оказалось — ни ее, ни собаки. Он внимательно посмотрел по сторонам. Ни собаки. Ни леди с собакой.

Джонни бродил по ярмарке, не переставая изумляться тому, что представало перед его взором, но мысли о собаке не выходили у него из головы. Она действительно была невероятно похожа на Бродягу… и ему очень хотелось познакомиться с леди, ее хозяйкой — ведь человек, которому нравятся такие собаки, должен быть очень хорошим. Возможно, он угостил бы ее мороженым или уговорил прогуляться с ним по главному проспекту. Он не сомневался, что Марта одобрила бы его. Марта всегда знала, что помыслы его чисты.

Во всяком случае, никто всерьез не принимал маленького толстяка.