Верум

– До нашего приземления в Хитроу осталось несколько минут. Могу ли я еще чем-то вам помочь?

Да, принесите мне, пожалуйста, мой рассудок.

Я встряхиваю головой, и она уходит. Спустя некоторое время мы оказываемся в многолюдном аэропорту. Дэр придерживает меня рукой за локоть, и, несмотря на то что мне совсем этого не хочется, я стряхиваю ее прочь.

Его губы плотно сжаты. Он наклоняется к моему уху:

– Здесь небезопасно, Калла. Нравится тебе это или нет, сейчас тебе нужно держаться поближе ко мне.

Я слишком ошеломлена, поэтому позволяю ему взять себя под руку.

Здесь небезопасно.

Все вокруг меня проносится, словно в тумане, когда мы подходим к высокому мужчине в черном костюме водителя, ожидающему нас в конце коридора. У него седые волосы и крупный нос, лицо худое, на нем читается внутренняя сила, но, когда он замечает меня, его лицо озаряется улыбкой. Однако он сразу переводит взгляд на Дэра, мгновенно вспоминая о сдержанности.

– Мистер Дюбрэй, – кивает он, когда мы оказываемся вровень с ним, и на секунду мне кажется, что он перепутал нас с кем-то другим.

Но Дэр отзывается:

– Надеюсь, машина поблизости, Джонс. Мы слишком устали после перелета.

Губы мужчины плотно сжаты.

– Автомобиль ждет вас снаружи, сэр.

Почему-то у меня возникает ощущение, что эти слова Дэра должны были задеть его. Но мгновением позже он подхватывает наши сумки, и мы следуем за ним на парковку, где стоит элегантный черный лимузин. Он длинный и блестящий: раньше мне никогда не доводилось ездить на лимузине. Мои глаза расширяются от удивления.

Я никогда не задумывалась о благосостоянии своей семьи.

До сегодняшнего дня я была девочкой, принадлежащей к среднему классу, отец которой работал гробовщиком. Мы делили дом с похоронным бюро, поэтому Финн и я всю жизнь были предметом насмешек для большинства наших одноклассников. Мы всегда были окружены смертью, мы были одиноки на вершине нашего холма, чудики.

Но здесь… здесь… я думаю, здесь все совсем по-другому.

Наверное.

– А вы, должно быть, Калла, – окидывает меня взглядом Джонс, взяв в руки мою сумку.

Я киваю:

– Да.

– Вы выглядите в точности как ваша мать, – говорит он мне, и на секунду в его взгляде снова мелькает искорка теплоты.

Я сглатываю, потому что скучаю по ней, потому что я бы все отдала за то, чтобы она оказалась сейчас здесь, со мной.

– Добро пожаловать в Англию.

– Спасибо, – неловко бормочу я, пока он открывает передо мной дверь и загружает наши чемоданы в багажник.

Как только автомобиль трогается с парковки, я прижимаюсь лбом к оконному стеклу, пытаясь вытеснить все гнетущие мысли из головы.

Я вовсе не одинока.

Я не потеряла своих мать и брата.

Я не должна забыть человека, которого люблю.

Я так усиленно думаю об этом, словно мои мысли способны в один миг все изменить.

Но опыт подсказывает мне, что это не сработает, как не сработало в миллионе других случаев, когда еще в школе я пыталась таким образом спрятаться от насмешек и издевок.

Это не помогало тогда – не поможет и сейчас.

И вот я все еще здесь, в Англии, я все так же одинока, мне грозит некая опасность, хотя я и не знаю, какая именно. Мой любимый сидит рядом со мной, хотя с таким же успехом он мог бы быть за тысячи километров… ведь я больше не могу доверять ему. Потому что мой разум слишком хрупок: настолько, что даже я сама это осознаю.

И поскольку я не могу заставить всю эту ситуацию просто взять и раствориться, стараюсь сконцентрироваться на лучшей части происходящего.

Я еду прочь от своих печалей, туда, где я смогу просто побыть в тишине. Там я смогу лучше понять себя, наладить свой внутренний механизм, получить ответы на все свои вопросы.

В окружении роскоши я еду из аэропорта. На этом я пытаюсь сфокусировать внимание.

Если бы Финн был сейчас здесь, он бы пришел в восторг от этой роскошной машины, от воды в красивых бутылочках, помещенных в ведра со льдом, или от аккуратно свернутых полотенец. Нас никогда так не баловали, и, с комом в горле, я внезапно понимаю, что это совсем не честно, что Финна здесь нет.

Потому что у него больше никогда не будет такой возможности.

Если Финн не может все это увидеть, то и я тоже не имею на это никакого права.

Я борюсь с желанием выпить воды из бутылки или взять полотенце, свернутое в плотный рулон, и даже съесть маленькую шоколадную конфету с мятной начинкой. Я не заслуживаю ничего из этого.

Открываю глаза и смотрю в окно, наблюдая, как городская суматоха сменяется спокойствием окраин.

– Давай поедем более живописным путем, Джонс, – просит водителя Дэр.

Джонс ничего не отвечает, но изменяет маршрут, и через некоторое время перед моими глазами сквозь скалы и деревья здесь и там начинают мелькать проблески океана.

– Мы живем поодаль от Хастингса, ближе к Сассексу, – говорит мне Дэр так, будто бы я знаю хоть что-то об английской географии.