Вершины и пропасти

Матери пришлось семейное дело взвалить на свои плечи. Тяжело ей это было, и подточили непосильные труды её крепкое здоровье, состарили до срока. Спасибо ещё дядька Ефрем пособлял, крестный Юрика. А то бы совсем несладко пришлось. Хотя и так несладко было. До того, что старший брат Андрей, учась в Иркутском военном училище, вынужден был помогать матери в делах и давать частные уроки. Он умён был, Андрей. Успевал всё. И прочили ему большое будущее. И с фронта приехал он в чине поручика. Юрик с Сашей, уже сами юнкера в ту пору, любовались братом. Очень Андрей был на отца похож. Такой же рослый, деловитый. Разве только строгости после фронта добавилось. Приехал он в отпуск, но не спешил уезжать. Рассказывал, что фронта больше нет, что солдаты бегут, что офицеров убивают. Размышлял, не подать ли в отставку. А тут и октябрь пришёл, и захватили власть большевики. И в Иркутске тоже. А захватив, объявили, что военные училища расформировываются, а все звания отменяются! И потребовали сдать оружие!

Восстание вовсе не подготовлено было. Офицеров в городе было мало, и юнкера старших классов уже успели получить производство и разъехаться. И не все оставшиеся готовы были решительно бороться. Третья школа прапорщиков (позор несмываемый!) вовсе заняла нейтральную позицию, сговорившись с большевиками. И из двух других сотня трусов набралась. Из них и предатели нашлись: донесли «товарищам», что готовится восстание. Иркутское училище стало центром его, а командиром единогласно избрали юнкера своего преподавателя полковника Никитина.

Первые дни восстания будоражили кровь и воображение! Что-то сладко кололось внутри – словно шампанское! И сорокаградусный мороз лишь добавлял бодрости. Ведь подумать только: шестьсот, всего шестьсот юнкеров против шести тысяч большевиков выступили! А последних все уголовники Сибири поддержать собрались. Стекались в Иркутск банды каторжан из Омска, Томска, Красноярска, Ачинска, Канска… Зверьё в человеческом обличье, они готовы были стереть с лица земли любого, кто покусится на власть, давшую им свободу. А ещё был у большевиков резерв: солдаты запасных полков. Их до шестнадцати тысяч в городе стояло. И если бы всех выставили… Но, видимо, не у всех было желание рисковать шкурой.

У юнкеров резервов не было. Эсеры, обещавшие помощь, с первых же дней подло скрылись, выжидая, чем закончится дело. Правда, пришли на выручку казаки генерала Оглоблина. Очень они помогли юнкерам. Совместными усилиями завладели центральным районом города. Тогда погиб товарищ Саши, юнкер Переверзев. Смертельно раненого шрапнелью, которой наряду с гранатами большевики вели обстрел из-за Ангары, его успели дотащить до захваченной казаками детской больницы, но помочь уже нельзя было.

К ночи стало известно, что на помощь «товарищам» идут рабочие Черемховских угольных копий. Встретили их у понтонного моста на Ангаре. Шла, надвигалась густой массой тёмная толпа, среди которой – женщины. Тащили мешки пустые – явно намеревались пограбить «буржуев». И Андрей, этой операцией руководивший, скомандовал – зычно прозвучал его голос в ледяной ночи:

– Огонь!

Дали залп. Попадали первые убитые и раненые. Несколько выстрелов ответных – «в молоко», не умели стрелять черемховцы. Дрогнула толпа, побежала, не побеспокоилась даже о своих павших товарищах.

А каторжане и примкнувшие к ним солдаты бесчинствовали на улицах Иркутска: громили лавки, грабили магазины и частные квартиры, насиловали женщин. К дядьке Ефрему ворвались двенадцать солдат (или переодетых каторжан – не разобрать!), жестоко избили его, кинули связанного и набросились на семнадцатилетнюю дочь Марфиньку. Отчаянные крики её слышали соседи, но никто не пришёл на помощь, боясь за себя. Над несчастной глумились на глазах отца. Насиловали по очереди, а затем убили «за сопротивление». Из дома вынесли всё ценное. Дядька умер через несколько часов – не выдержало сердце.

Вот, когда улетучилось восторженное настроение Саши Колокольцева! Вот, когда понял он весь ужас происходящего! А ведь так могли и к ним в дом прийти, к его матери, к его сестре Любане… Он видел истерзанное тело Марфиньки, ровесницы, всегдашней подружки по детским играм – узнать было нельзя. О, если бы он оказался рядом! Если бы оказались рядом Андрей и Юрик! Но никого не оказалось, никто не пришёл на помощь, не вырвал из лап мучителей. А изверги бродили теперь по ночным улицам, пьяные, озверелые, и ломились в другие дома!

Бои, между тем, шли уже возле родного дома. Красные, на подмогу к которым подошли бойцы из Ачинска и Красноярска, захватили Тихвинскую церковь, осквернили её и загадили, повели наступление по Амурской улице, прямо мимо дома Колокольцева – весь он после этого пулями искорябан был, и одно окно разбили. Но уж здесь насмерть стояли! К вечеру оттеснили большевиков и командира их, товарища Лазо с бойцами в плен взяли. В этом бою потеряли нескольких человек, и ранен был навылет в плечо брат Андрей. Но держался, только рану перевязали – и снова в строю.