Вершины и пропасти

Издали он напоминал замок лорги – башни, две крепостные стены, тяжёлые ворота, но только сложенный из белого камня; над городом он парил так же, подсвеченный мягко сияющими самоцветами – а холм под ним терялся в ночных тенях. У внешних ворот толпились люди: один молодой жрец в светлых одеждах, стройный и чернокожий, раздавал голодным лепёшки, а другой держал серебряную чашу, из которой предлагал утолить жажду. Ни стражи, ни охраны видно не было, но ни один нищий даже не пытался лишний раз прикоснуться к драгоценной утвари, не то что стащить.

И немудрено: у второго жреца, долговязого и бритого налысо, с кожей загорелой, точно мёд, на поясе висел кинжал с багряной рукоятью – знак Ветра Карающего.

Внутри храма оказалось тихо и свежо. Горели курильницы с ароматными смолами; богато украшенные изваяния окружал рассеянный свет, разного оттенка для каждого божества. Остановившись у статуи, изображавшей Благодатный Ветер Дождей, высокую женщину в зелёных одеяниях, Алар возложил к её ногам остатки таблички с дома исчезнувшего мастера, а затем снял тюрбан, чтоб было видно белые волосы, и сделал вид, что возносит молитву.

Ждать пришлось недолго.

– Да будет лёгок твой путь, странник, – послышался низкий женский голос. Судя по обращению, говорившая безошибочно распознала в нём эстру. – Прежде мне не приходилось видеть тебя под этими сводами, а ветер шепчет, что пришёл ты издалека… Может ли эта скромная жрица помочь тебе?

Назвав себя «скромной», она, конечно, слукавила. Чёрные одежды, расшитые серебром; драгоценный белый обруч-венец на лбу; глаза синие, как вешнее небо над северными горами, и кожа смуглая, как глина, сильное тело и точёные черты лица… С виду ей было около шестидесяти лет, и волосы у неё поседели, стали как снег, но это ничуть не портило её.

А ещё она явно привыкла повелевать.

«Значит, старшая жрица».

– Я пришёл помолиться об одном человеке, – спокойно ответил Алар, указав на разбитую табличку у ног изваяния. – У него есть друг далеко на севере, и друг этот давно не получал от него вестей. Так случилось, что мой путь пролегал мимо Кашима, и я вызвался разыскать того человека, но дом его оказался давно покинутым. Тогда я решил помолиться в храме: вдруг ветер и мне нашепчет, куда теперь идти?

Жрица смерила его долгим взглядом. Затем посмотрела поочерёдно на замершую напряжённо Тайру, на Рейну, сжимающую верёвку в кулаке, наконец, на безмятежного Дёрана. Поразмыслила некоторое время… Наконец приняла решение.

– Для этого человека поздно просить о милосердии, но молитва Ветру Карающему могла бы успокоить его дух. Идём со мной; я отведу тебя к нужному алтарю.

…спускаясь вниз по ступеням вглубь храма, Алар обернулся – и успел заметить, как юный жрец-служка убирает разбитую плитку с подножья статуи; мальчик в чёрных одеждах, посвящённых Ветру Ночи.

Тому, кто покровительствует всем делам тайным, скрытым во тьме.

Долго идти не пришлось. Жрица привела их в небольшую комнату под землёй, где горела жаровня и стоял низкий стол с чернильницей, явно сделанной в Ишмирате. Рядом лежали свитки и тонкие листы бумаги, а ещё исходила паром глиняная пиала с чаем – его, похоже, только недавно налили, и он даже не успел остыть.

«Похоже, что жрица трудилась здесь, когда ей сообщили о чужаках в храме, – подумал Алар, приглядываясь к обстановке. – Что ж, служители Ветра Ночи работают в Кашиме хорошо, ничего не скажешь… Тогда почему они допустили убийство своего союзника?»

В том, что мастер сотрудничал именно с ними, как и в том, что он мёртв, Алар уже не сомневался.

– Михрани три дня назад пыталась убить своего сына, – без предисловий начала жрица, вернувшись за стол. – Садитесь и вы, разговор долгий… Принеси письмо Сетона, сына Нери, – обратилась она к молоденькой жрице в чёрных одеждах, ожидавшей приказов в тени. – Но ветры благоволят Ачиру, и он сумел бежать. С тех пор он стягивал к Кашиму верные ему силы из ближних оазисов, и теперь почти готов войти. Мы отворим ворота на рассвете, через два дня.

Она умолкла. Алар опустил взгляд, раздумывая, затем произнёс:

– Раз ты не просишь меня о помощи, зная, кто я, значит, рассказываешь лишь затем, чтобы предупредить об опасности.

– Всё так, – степенно кивнула жрица и пригубила чай. Судя по тому, как блаженно прикрыла она глаза, мечталось ей об этом уже давно. – Ачир победит; у него дюжина морт-мечей, а у михрани всего семь, и люди в городе на его стороне. Но ближайшие дни будет неспокойно… Сетон был моим давним другом, – продолжила она чуть мягче, и глаза у неё потемнели. – И служил храму десятилетиями… Полгода назад он узнал о тайном оазисе, называемом Сулвари, и о том, что там попираются многие законы. Вместе с верными мне людьми он добрался до него и успел отправить с птицей одно донесение, а затем вошёл в оазис и пропал. А дюжину дней спустя был убит сын михрани, и началась смута.

– И отомстить за друга не вышло, – кивнул Алар понятливо. – Что было в донесении?

Жрица не стала ничего утаивать: