Вершины и пропасти

Зрачки у Киара расширились.

– Ты ведь эстра… Разве это возможно?

– Вот попробуем и поглядим, – усмехнулся он. – Пусть я себя самого и не помню, но не думаю, что раньше я отступался от цели, зная даже, что достичь её невозможно.

И – шагнул к площади, проводя лезвием по ладони.

Он сделал шаг, другой, третий; кровь текла сперва по мечу, опущенному вниз, затем – по воздетому вверх, и впитывалась в металл, как в сухой песок; звезда спутника угасла, утонув в этой крови – зато вспыхнуло солнце, показавшись над горизонтом, злое, яростное…

Справедливое.

«Да, – подумал Алаойш Та-ци, ступая на площадь. – Интересная задача. Как спеленать шестерых, чтоб они сами себе не навредили… Впрочем, есть один способ. Или два. А если хорошенько поразмыслить, так и с полдюжины».

Полторы сотни мечей взметнулись вверх… и рассыпались лепестками чийны, нежными, благоуханными.

– Казнь отменяется, – с улыбкой произнёс он. – И рабству тоже конец.

Киморты-рабы попытались сделать что-то, но они были как люди, которых никогда не учили говорить, вынужденные подражать впервые услышанной речи. Алаойш подумал, что мелочиться не стоит – и просто разом убрал от них всю морт, а затем часть вернул назад, заставляя изменить свойства воздуха и обращая его в сонный дурман. Шесть тел мягко осели на брусчатку – со взрослыми кимортами так бы не вышло, но этих детей никто ничему толком не обучал… Натаскивали их только, как собак.

А этого мало.

Не успели люди Радхаба опомниться, как с другой стороны, с тыла, стали появляться всадники на белых тхаргах – маленькое войско Ачира вступило в битву. Завязался неравный бой; даже с палачами, лишёнными оружия, врагов было по-прежнему втрое больше, и многие владели морт-мечами…

«Медлят», – подумал Алаойш, поглядывая на храм, и тут большие ворота распахнулись – и словно бы десятки теней выскользнули наружу… Десятки живых людей, подобных теням – и вооружённых всего лишь ножами с багряными рукоятями.

Солнце поднималось над городом, над битвой; Алаойш и был этим солнцем, и светом, и жаром, везде и одновременно нигде. Но важным ему казалось не сражение – до победы оставалось совсем немного; не освобождение заложников и даже не киморты-рабы, сейчас погружённые в глубокий сон.

– Тайра, – крикнул он, оборачиваясь, и увидел её, замершую настороженно, недоверчиво. – Ты… ты была права. Иди-ка сюда.

Она, как заворожённая, сделала шаг, другой – а потом опрометью ринулась навстречу.

В глазах у неё был свет.

Солнце.

7. Вершины и пропасти

Фогарта Сой-рон, на границе между Восточным и Южным Лоргинариумом

Просыпалась Фогарта с трудом: то выплывала из забытья, то погружалась обратно, точно пытаясь выдраться из болота. Голова не болела, но была какой-то тяжёлой, мутной. Во рту стоял кислый привкус, как после изнурительной лихорадки, а ресницы слиплись, точно от слёз. Беспощадное солнце то с укоризной светило в глаза, то снова исчезало… Когда она очнулась окончательно, то было уже за полдень. Вчерашние огромные костры угасли, оставив выжженные чёрные пятна; пламя жило только в походных очагах – кольцах, выложенных камнями, где готовилась еда или варились лекарственные составы.

Лежала Фог на тёплом плаще у бревна, на котором они вчера сидели у огня, а ещё один зелёный плащ, попроще, был натянут на две склонённые рогатины так, чтоб прикрывать её от солнца. Неподалёку горел маленький костёр; рядом, на траве, стоял горшок, прикрытой крышкой, рядом лежал свёрток, а чуть дальше сидел, скрестив ноги на ишмиратский манер, молодой мужчина-кьярчи в ярких чёрно-синих одеждах.

«Тарри, – вспомнила Фог, приподнимаясь на локте и отчаянно зевая. – Его зовут Тарри-Трещотка».

Тот, словно подслушав её мысли, вскинул голову и широко улыбнулся.

– Проснулась? – подскочил он, ловко наполнил чашу вязким отваром, прихватил свёрток и присел на корточки рядом с Фог. – Как ты, голова не болит? Ух, ну ты и плясала вчера! А как небо-то подпалила, ух! Я такое уважаю. Если голова болит и горло сушит, то вот, выпей.

Она механически направила было морт к чаше, чтобы проверить состав отвара, а потом узнала запах – и улыбнулась:

– Вам учитель мой, что ли, подсказал рецепт?

– Алар-то? Он самый, – усмехнулся Тарри. – А ты-то откуда знаешь?

– Так я его с двенадцати лет варю, – рассеянно призналась Фогарта. – Для учителя. И такой состав, и другие разные, рецептов много. А то он иногда уйдёт с Дёраном-сказителем прогуляться, а возвращается только дня через три… Вот только я не думала, что этот отвар когда-то понадобится мне самой.

Стало грустно; вот только печалиться долго Тарри не дал и подтолкнул к ней чашу.

– Ты пей, пей. И вот, тут свежие лепёшки, сыр, травы пряные… Варенья хочешь? Есть и варенье, сладкое-сладкое, из спелых ягод, только вот до телеги сбегать надо.