Верные друзья

Мы пойдем к буржуям в гости,
Поломаем им все кости,
Во!‥ И боле ничего!‥

На противоположном берегу собираются любопытные. Какой-то старик грозит друзьям зонтиком:

— Хулиганство!

— Братцы! — молит Нестратов. — Не пьяные же вы! Ведь мы не мальчишки!

— Скажи, что больше не будешь, — неумолимо требует Чижов.

Нестратов, воспользовавшись тем, что его на мгновенье перестали раскачивать, произносит, вися вниз головой, внушительно и строго:

— Сию же минуту отпустите меня. Есть граница всему!

— Понятно. Давай, Саша.

И друзья снова принимаются петь:

Мы пойдем к буржуям в гости…

— Больше не буду! — кричит наконец Нестратов. Его отпускают. Он задыхается от негодования.

— Выскажись, выскажись, — советует Чижов, — тебе легче станет.

Но Нестратов, повернувшись, собирается уходить. Лапин хватает его за рукав.

— Стой! — говорит он добродушно. — А то потом будет стыдно.

Нестратов что-то недовольно бормочет. Чижов наблюдает за ним почти с профессиональным интересом.

— Глупейшее мальчишество, — сердито сопит Нестратов, — можно и пошутить и подурачиться, я не против, но есть же мера…

— Тяжелый случай, — как бы про себя произносит Чижов, — запутанный. Я и не думал…

— Чушь какая! — Нестратов вынимает платок и отряхивается. — Так я ждал вас, думал: вот наконец встретимся, поедем вместе отдыхать, сколько лет собирались… Поговорим по душам, старину вспомним.

— Эх, хороша наша Яуза, — вздыхает Чижов, — только берега видать!

— И поедем, и вспомним, — кивает Лапин. — И очень я, друзья мои, доволен, что не поедем мы ни в Гагры, ни в Сочи, ни в Кисловодск, а поедем мы по тихим нашим широким русским рекам, как мечталось когда-то, поглядим на неведомые берега, да и вообще есть на что посмотреть и на Чусовой, и на Каме, и на Белой…

— Подлечиться бы надо, — морщится Нестратов, — совсем я измотался, ежели хотите знать. Энфизема легких от выступлений всяких, от речей. Поверите ли, вот ездил за границу с делегацией, так за месяц — семьдесят выступлений. Не щадят. А ведь я еще нужен! Задыхаюсь при малейшем… По ночам повернусь па другой бок и задыхаюсь, устал… Тромбофлебит, и сердце стало пошаливать. Беречь, беречь себя надо! Для дела, для государства. Поверьте, не о себе беспокоюсь. Хотя на пароходе тоже хорошо. Воздух, вода… Если, конечно, достаточно комфортабельно.

— Нашел! — восклицает вдруг Чижов с торжеством.

— Что такое? — Нестратов подозрительно смотрит на него.

— Ты погоди, постой! — отмахивается Чижов. — Мы сейчас с Сашей пошепчемся немного. Вроде консультации. Тебе как больному нельзя слушать.

Он наклоняется к Лапину и что-то негромко и оживленно шепчет.

Нестратов следит за ними с плохо скрытым беспокойством.

— Опять ерунду какую-нибудь затеваете? — спрашивает он. — И откуда у вас силы берутся? Забот, видно, мало.

— Не беспокойтесь, — улыбается Лапин, — Чижик надумал прекрасную штуку.

— Какую?

— Узнаешь! — сурово отвечает Чижов. — Только для этого потребуется время. Сил надо не пожалеть и отдыхом своим пожертвовать… Так что для тебя это дело не годится…

— Как это понять? Мы не едем, значит?

— Обязательно едем! — говорит Лапин.

— Встреча на вокзале! — командует Чижов. — Форма одежды парадная летняя. И поскольку ты потратился на такси, билеты берем мы!

6

Вокзал.

На круглых вокзальных часах стрелки показывают шестнадцать часов двадцать минут. На перроне, у готового к отправке поезда, обычная предотъездная толчея.

Проходит с котомками и рюкзаками веселая компания студентов. Какая-то пожилая женщина, окруженная детьми, громко считает:

— Оля, Петя, Женя, Наташа… А где Вова?

И все ребята принимаются хором кричать:

— Вова! Вова! Вова!‥

Пробегает с чемоданчиком уже знакомая нам девушка из Тугурбая. Останавливается, покупает у продавщицы палочку эскимо и, подхватив чемоданчик, устремляется дальше — разыскивать свой вагон.

У выхода на перрон стоят Чижов и Лапин.

Их трудно узнать. На Лапине брезентовая куртка, высокие охотничьи сапоги, за плечами вещевой мешок армейского образца и чехол с удочками. А Чижов и вовсе в самом затрапезном виде — в примятой, блином, кепке, в парусиновых брюках, в повидавшем лучшие времена пиджаке с короткими рукавами. И только гитара, висящая у него за спиной, украшена кокетливым розовым бантом.

— А ты не боишься, — спрашивает Лапин, — Что первый, так сказать, эффект может оказаться слишком уж сильным?

— Ерунда! — весело говорит Чижов. — В таких случаях нужны не пилюли, а хирургическое вмешательство.

Лапин хмыкает:

— Это все так. Но я почему-то слегка волнуюсь. Ты не думаешь, что…

— Смотри! — перебивает Чижов.

На перроне появляется Нестратов.

В светло-серой мохнатой шляпе, в белом пыльнике, он шагает медленно и важно, на голову возвышаясь над толпой. Рядом с ним семенит его жена — маленькая, вертлявая, на тоненьких высоких каблучках, в широчайшем модном пальто и зеленой шляпе с торчащим красным перышком. Ее бережно, под локоток поддерживает референт.