Вернуться по следам

– Ну вот. И дальше – Цезарь жил себе поживал в светлом, добром, безопасном мире, и вдруг мир свихнулся и атаковал его… А спрятаться негде, родной хозяин – и тот с газетой наперевес…

– Мир свихнулся… Да ты философ…

– Я конюх. Хорошо. Я его возьму. Вы знаете мои условия?

– Да, мне сказали примерно. – И хозяин Цезаря полез за бумажником.

– Я не об этом. Я о схеме, порядке занятий. Цезаря от вас я заберу недели на две, на три, как пойдет. Но потом вы должны будете заниматься с ним еще около двух недель под моим присмотром. Каждый день. Если у вас нет на это времени – извините, я не стану работать с вашей собакой.

– Я найду время. И что, он после этого станет прежним?

– Прежним он никогда уже не станет, так не бывает. Но он станет вполне управляемым псом. Ну а станет ли он любящим и все такое, это уже только от вас зависит.

– А… я смогу его навещать?

– В течение первых двух недель лучше не надо, но я буду вам звонить, если хотите, докладывать обстановку.

– Я был бы вам признателен… А как с оплатой? Сейчас или… по факту?

– Вы можете заплатить сейчас половину, за две недели работы плюс содержание. А остальное – по факту.

– Я лучше заплачу за месяц… Сомневаюсь, что вы за две недели… что ты справишься так быстро. Хотя… – Он снова посмотрел на спящего пса. – Не знаю, что и думать. Как у тебя это получается? Тебя что, совсем собаки не кусают? Никогда?

– Кусают. Зимой вот черный терьер за локоть прихватил – думала, умру, так больно. Он молоденький совсем, года полтора, заигрался… Потом почуял – что-то не то, а у меня уже слезы из глаз – а я не плакса, поверьте. Отпустил, извинялся еще полчаса…

– Извинялся? Ты меня прости, но мне кажется, ты выдумываешь. Нехорошо собак очеловечивать, собака – это все же зверь… И что? Ты его хоть наказала?

– Извинялся – скулил вприсядку и лицо вылизывал. Наказывать не стала – не за что было. Сказала: «Больше так не делай, мне больно». Повторила несколько раз, он запомнил слово. Это полезно, с большими собаками и лошадьми, чтобы они знали это слово. И я собак не очеловечиваю, я-то как раз от них не жду невозможного. Не жду, что собака будет поступать так, как мне хочется, пока я ее не научу. Но отношусь по-человечески, да. Я же человек, не зверь. Могу и подумать, прежде чем драться лезть.

«А вы с вашими наказаниями у меня уже вот где», – подумала я, но вслух сказала:

– Извините, но мне пора идти. Если вы согласны, то вам нужно самому отвести Цезаря на новое место, чтобы он меньше беспокоился.

– Согласен. Вот деньги за месяц, хватит столько?

– Минуточку, я только собаку подниму. Цезарь, дружище, просыпайся. – Я погладила его по морде, подула в нос. Цезарь открыл глаза, посмотрел на меня сонно, добродушно. – Вставай, поднимайся, рабочий народ. – Я легонько подтолкнула пса, он сразу вскочил, стряхивая сон, и глаза из ясных снова стали мутными, как две медузы, выброшенные на берег. Пес огляделся неуверенно, как пьяный, и на всякий случай зарычал.

– Ну как? Не кидался он на тебя? – спросила я у Геши, который без меня кормил Цезаря завтраком.

– Не. Затюканный какой-то он, мал'aя. Не кусается, только брешет. И брешет как-то непонятно – в никуда. На сетку не сигает, в углу не ныкается, стоит посреди вольеры и брешет, как тузик. Я говорю: Зорька, хорош брехать, ща поляну накроем, завтракать сядем. Захожу, такой, а он дальше брешет. Не на меня, а так… Но не тронул, каши похавал нормально, а ты говорила вроде, отучали его у чужих брать?

– Да не отучали, а так, одно горе… Мама сказала, у него невроз, нужны физические нагрузки и свежий воздух…

– Ну тут этого добра… Чисто дом отдыха «Ленин в Горках»…

– С нагрузками – жопа. Не знаю, что и придумать. Отпускать его с поводка нельзя, он реально затюканный, твоя правда, на подзыв подходит через раз, да и вообще, чего от него ждать – неясно. На поводке я с ним, понятно, не набегаюсь, доберы – они резвые, как гепарды…

– А с конякой погонять?

– Так я тебе говорю – его не отпустишь одного, даже в наморднике. Удерет куда глаза глядят, а глаза у него в разные стороны глядят. Пока. Ну и вспомни, даже Ричарду в первый раз от Зоськи досталось, а уж этого… Точно копытом словит… А это не тот результат.

Мы сидели на завалинке (Геша выкупил спиленный ствол у «санитаров леса» – парковых рабочих; мы оба любили сидеть низко да и скучали по нашей давно прибранной со двора куче бревен) и с завистью поглядывали на Цезаря, лежащего на прохладном бетонном полу вольера да еще и в тени навеса – лето было жарким.

– А вчера Чача отчудил, пока вы ездили, – лениво сказал Геша. – Я выхожу, такой, на двор, а он лежит в корыте – ну, я кухню мыл и корыто с водой на дворе оставил, а он залез туда и лежит, чисто крокодил волосатый, морда на бортике довольная такая, хвост навыпуск… Так я им устроил банный день, обливал из шланга и его, и Зорьку…

– Ты поосторожнее с Цезарем, тут же дети бегают, мало ли что ему в башку вступит…