Вернуться домой

Джеб страдальчески улыбнулся. Он многого не знал. Конечно, ему ничего не было известно о её  встречах с другим мужчиной, однако он знал, что Шэрон несчастлива в Долине. В те последние месяцы, отчаянно и безнадёжно желая сделать её счастливой, Джеб устраивал уикенды в Сономе[6] и на побережье. Несколько ночей они провели в Сан-Франциско. Но этого было недостаточно. Когда Шэрон начала давить на него, требуя, чтобы он устроился на работу в Сан-Франциско, Джеб проявил упрямство, заявив, что здесь его дом, и именно здесь он желает жить. Он до сих пор помнил выражение её лица. Шэрон дерзко смотрела на него, уперев руки в бока: «Знаешь, – говорила она ровным голосом, – никто не хочет быть похороненным заживо в таком унылом и скучном месте, как Долина. Каждый из нас хотел бы иметь воспоминания о чём-то более волнующем, чем шествие в День Будущих фермеров Америки или родео в День Труда». На следующий вечер он нашёл записку.

В самые безрадостные моменты своей жизни Джеб задавался вопросом, не было ли в самой его природе чего-то абсолютно неправильного. Не одна, а две жены ушли от него. И в обоих случаях, как он осознавал теперь, последней каплей становилось его нежелание покидать Долину. Он пытался посмотреть на ситуацию под разными углами, но всегда получалось одно и то же: в то время как он хотел остаться, они хотели уехать. Он ошибался? Был слишком упрям? Может быть, существовала возможность компромисса, которую он не заметил?

После бегства Шэрон Джеб был полон неуверенности в себе, размышлял о том, что он сделал не так, и о том, что не так в нём самом, из-за чего две, такие разные женщины не захотели оставаться замужем за ним. Он долго переживал, некоторое время молча страдал и раздумывал, и, в конце концов, пришёл к выводу, что брак просто не для него. Оказывается, он не очень хорош в этом, и не стоит пытаться снова. Нет. Не для него. «Поразвлечься и расстаться» было его девизом на протяжении последних двенадцати лет, и он не видел причин что-либо менять.

Джеб глотнул пива и посмотрел на брата.

– Оставь всё, как есть.

– Я бы так и поступил, если бы не знал, что ты до сих пор терзаешь себя тем, в чём не было твоей вины.

– Уже не терзаю. Всё в порядке.

Расслышав предостерегающие нотки в голосе Джеба, Минго сменил тему, а, покончив с сэндвичем, попрощался и ушёл. Джеб сидел на своём месте за кухонным столом, уставившись в пустоту. Может, и правда, что он до сих пор терзается из-за двух разводов. Ну и что? Ведь он действительно потерпел неудачу. Дважды.

Отогнав неприятные мысли, Джеб встал и вышел наружу. Была работа, которую следовало бы сделать, но, напомнив себе, что он в отпуске, Джеб решил посвятить послеобеденное время досугу. Он выпустил двух своих собак метисов – Дог и Босса – из конуры и, позволив им побегать вокруг и позадирать ноги, а Дог поприседать, чтобы пометить каждый куст в радиусе пятидесяти ярдов, запустил их в дом для компании. Улегшись на диване в передней комнате – собаки плюхнулись на пол рядом с ним – Джеб зачитался книгой Джона Сэнфорда из серии «Правила охоты».

Уже сгустились сумерки, когда он покормил собак и позволил им выйти из дома, чтобы они ещё раз побегали. Ожидая их возвращения, Джеб открыл очередную бутылку пива и устроился на веранде, наслаждаясь прохладным ночным воздухом. Собаки, в конце концов, вымотались и, слюняво расцеловав его, заняли свои обычные места рядом с ним на веранде. Наступила тишина. Мерцая серебром на фоне чёрного неба, зажглись звёзды. Джеб сидел, постепенно погружаясь в тишь и покой. Он был в хорошем настроении. Даже доволен. А затем его взгляд неминуемо обратился к сияющему через долину свету из окна домика Роксанны Боллинджер. Он горел, как маяк в ночи. Единственный свет, озаряющий тьму.

Джеб сжал губы. Эти ночные часы всегда были его самым любимым временем суток, но теперь… теперь, с горечью подумал Джеб, они стали для него наихудшими.

Глава 3

Одетая в безразмерную белую футболку, Роксанна долго сидела на улице, потягивая из стакана чай со льдом, пока совсем не стемнело, впитывая в себя покой и упиваясь освежающей прохладой, сменившей дневную жару. Шорохи из близлежащего леса  доносились до нее, успокаивающие и в то же время тревожащие. Что это за звук? Лиса? Енот? Или, – она вздрогнула, – пума? А может, медведь? И ночное небо над ней... Захватывающее дух. Безбрежный черный бархат, усыпанный мириадами сверкающих бриллиантов. В низине мерцали городские огни, подмигивая ей и заставляя чувствовать себя, словно орел в гнезде, озирающий мир с высоты. Её взгляд проследовал через предгорья на восток, и Роксанна обрадовалась, заметив свет на полпути к темному склону. Она почувствовала сопричастность, разглядев огонек, пылающий в кромешной тьме. Ближайший сосед через дорогу,   – подумала она со смешком.