Вернон Дурсль

Местность была словно с картинки — ухоженные лужайки, садовые цветы и фигурки, красивая детская площадка, школа, небольшой спортзал, различные магазинчики на главной улице. Все незамысловато и просто. Многие прохожие меня узнавали, здоровались, спрашивали, как я себя чувствую. Хреново — голова гудит, шея ноет, на душе паршиво, но им же этого не скажешь. Приходилось натягивать улыбку на лицо и отвечать, что все в порядке. Даже в местном супермаркете, встретив соседку-кошатницу, добавил ей два фунта на корм ее котикам и заверил, что у нас все прекрасно. Вот какой я правильный и замечательный англичанин, аж зубы сводит!

Возвращаться на Тисовую не хотелось, но пришлось засунуть свою неприязнь куда подальше и идти извиняться, хотя я не считаю себя виноватым.

В доме было тихо — Дадли играл в приставку у себя в комнате, Гарри в саду возился с цветами, а Петунья ожидаемо нашлась в спальне. Женщина лежала на кровати и опять плакала.

 — Прости, пожалуйста, — сказал я.

 — Вернон…

 — Прости, — пришлось крепко-крепко обнять жену и поцеловать в лоб. Что-то большее я не смогу — «не стоит» у меня на нее! — Пожалуйста, Пет, не вмешивайся, когда я воспитываю ребенка. Тебе не понять. Он мальчик, на него нужно руку поднимать, чтобы понимал и выполнял требования отца. Это мужское воспитание. Не злись.

 — Я….я….я попробую, — заикаясь ответила женщина.

Чувствую, что не раз мы еще поругаемся и причиной тому будут выкрутасы сына, что и подтвердила следующая неделя.

Если Поттер ограничивался разбитыми стеклами у соседей или цветущей сиренью в августе, то у Дадли все было более глобально — разбитое стекло на чужой машине, испорченные игрушки, жалобы от других мамаш на его поведение. За эту неделю полицейский приходил два раза и оба раза по поводу поведения толстяка. Пацан переводил все стрелки на Гарри и врал так убедительно, что не будь в этот момент очкарик на кухне, то я бы поверил.

Но на беду Дурсля-младшего все взрослые находились дома. В наказание за вранье и причиненный ущерб мальчик получил два раза по заднице и отправился закрашивать неприличную надпись на заборе, а также отдал некоторые свои игрушки пострадавшему ребенку. Также до конца недели толстяку было запрещено выходить из своей комнаты. Петунья если и была недовольна моими методами воспитания, то виду не подавала. Отношения с ней у нас были холодные — спали мы под разными одеялами, общались мало — только по необходимости. Единственный раз за эти три дня, когда супруга соизволила показать эмоции — смена смесителя в ванной и комнатах.

Дурсли были классическими англичанами. Умывальники у них были во всех трех спальнях, а в ванной не было душа. На всех предметах гигиены было два крана — с холодной и горячей водой. Предлагалось заткнуть пробкой сливное отверстие, набрать воды, помыться или помыть руки, а затем слить воду. Меня это не устраивало категорически и на пятые сутки пребывания в этом доме я купил нормальные смесители с «барашками», достал из гаража инструменты и переделал сантехнику.

Шестой день пребывания принес «сюрприз» в виде очередного скандала — Дадли, играя в приставку, со злости разбил телевизор, что стоял в гостиной. Сказать, что я был зол — ничего не сказать. Любая порча имущества и неповиновение приводило меня в бешенство — сказывалось перестроечное детство и транжирство матери. На этот раз толстяк не отделался подзатыльниками и парой поджопников, а отхватил натурального ремня.

 — Па-а-а-п-а-а-а, не на-а-а-ад-о-о-о! — рыдал Дадли, закрывая руками зад.

 — Что папа? Что папа? Я пашу как вол, чтобы у тебя все было! Покупаю игрушки, кормлю, пою, одеваю! А взамен? Почему ты, поросенок малолетний, гадишь там, где живешь?! Ты знаешь, сколько стоит телевизор???

 — Вернон, хватит! — послышался голос Петуньи.

 — Ах, хватит?! Хватит?! Ты разбаловала его до невозможности! Ты потакаешь любым прихотям! Мне надоело! — проорал я и направился в комнату сына.

Здесь мне бывать еще не приходилось — это была не детская, а натуральный хлев! Игрушки, вещи, еда, фантики валялись повсюду. Взяв большие пакеты из-под каких-то машинок, я скидывал туда все, что попадется под руку. Мне понадобилось пять минут, чтобы очистить этот свинарник от большей части хлама, и еще десять, чтобы вычистить гардеробную. Как итог — три больших мешка.

 — Папа, папа, перестань! — кричал Дадли, цепляясь за мешки с игрушками, которые были выброшены в мусорные баки.

 — В комнату! Живо! У тебя пять минут, чтобы привести свой свинарник в нормальный вид! Иначе я выкину все остальное!

Из окон стали выглядывать любопытные лица соседей, а старая кошатница даже вышла на крыльцо, чтобы получше рассмотреть скандал в благородном семействе.

 — Чего уставились? — рявкнул я и, схватив рыдающего Дадли, потащил его домой.

 — Вернон, — сказала Петунья, как только захлопнулась входная дверь. — Что подумают соседи о нас? Я буду посмешищем!

 — Пусть они свои думалки засунут себе в задницу! Так и скажи!

 — Он выбросил мои игрушки! А-а-а-а-а-а! — голосил мальчишка, держась за ногу матери.