Вернись из полета!

— Да ну? Неужто разрешил? — воскликнула Катя, раду­ясь и одновременно удивляясь.

— Разрешил!

Они отошли в сторону от группы. Лихо сдвинув фуражку на затылок, Катя нетерпеливо спросила:

— Ну?

— Ты полетишь с Барановым, с Батей! С ним в паре.

— Ого! Кто сказал?

— Он сам. А я — с Соломатиным.

— Слушай, как это ты смогла? — допытывалась Катя. — Так сразу и разрешил: пожалуйста, летите?

— Ну, не совсем сразу. Сначала крупно поговорили. Ни­как не хотел пускать. Я там чуть не разревелась... Но решила, что не уйду от него, пока не согласится. Так и сказала. Не знаю, чем бы все это кончилось, но тут, на счастье, явился добрый ангел...

— Какой там еще ангел?

— Тот, который помог мне... Леша Соломатин. Батя очень считается с ним.

— Отлично! — воскликнула Катя, потирая руки. — Моло­дец, Лилька! Когда лететь?

— Может быть, даже сегодня,

— Эх, здорово!

Смеясь, она сощурила озорные зеленые глаза, быстро схватила Лилю в охапку и, приподняв ее, закружила вокруг себя, весело хохоча:

— Молодец, Лилька! Объявляю тебе благодарность!

— Ну чего ты бесишься? Сначала слетать надо, — сказала Лиля, высвобождаясь из Катиных объятий»

— Слетаем! Не хуже других!

— Подожди хвастаться.

Катя поправила свой медно-золотой чуб, выбившийся из-под фуражки, и похлопала Лилю по плечу:

— Главное — начать!

Высокая, худощавая, с грубоватыми чертами длинного ли­ца и носом с горбинкой, Катя была очень похожа на разбит­ного парня. Можно было бы назвать ее непривлекательной, если бы не веселый огонек в глазах и белозубая жизнерадост­ная улыбка, которая удивительно красила Катю. Шумная и неугомонная, она никогда не лезла за словом в карман, лю­била общество и всюду чувствовала себя как дома.

Обе девушки прибыли к Баранову из женского истреби­тельного полка, одного из трех женских полков, организован­ных по инициативе известной летчицы Марины Расковой. Одна эскадрилья этого полка в составе восьми экипажей была на­правлена на фронт под Сталинград, в то время как другая продолжала выполнять боевую задачу по охране важных воен­ных объектов в крупном прифронтовом городе. Четыре эки­пажа попали к Баранову, остальные — в другой мужской полк.

Теперь из летчиц в полку Баранова оставались только Лиля и Катя. Девушкам и раньше приходилось выполнять боевые задания. Они летали на патрулирование, сопровождали груп­пы самолетов, но по-настоящему участвовать в воздушных боях им еще не случалось.

Спустя три часа после разговора Лили с Барановым коман­дир эскадрильи Соломатин во главе шестерки «ЯКов» выле­тел на патрулирование. Как и обещал, он взял Лилю ведомым в свою пару.

Перед вылетом Соломатин сказал ей:

— Главное — не отставай. Запомни: повторять все маневры ведущего! Это будет твоей основной задачей сегодня. Держись все время рядом со мной и не теряй хвост моего самолета. По­няла?

— Поняла, — ответила Лиля.

— Ну давай! — подбодрил ее Соломатин.

В воздухе она старательно держалась ведущего, в точно­сти повторяя все его движения. «Хвост» Соломатина непре­рывно маячил перед ее глазами, она не отрывалась от него ни на секунду. Всецело занятая тем, чтобы показать «класс» пилотажа парой и доказать тем самым, что летает она не хуже других, Лиля почти не следила за обстановкой и, когда, покру­тившись в районе линии фронта, истребители повернули об­ратно, к своему аэродрому, с сожалением подумала, что полет кончился слишком скоро. Один за другим истребители сели. Ничего особенного во время полета не произошло, и она была несколько удивлена. Однако вскоре все выяснилось.

После посадки тут же, на аэродроме, был проведен разбор полета. Широко раскрыв глаза от изумления, Лиля слушала, как проходил короткий бой с противником. По очереди летчики высказывались, говорили о своих промахах, о маневре «мессершмиттов».

— Как? Разве были немцы? — не выдержала она и сразу же осеклась.

Летчики дружно засмеялись, а Лиля, закусив губу, густо покраснела и стала мысленно ругать себя. Как же так получи­лось? Как это она могла не заметить «мессершмитты»? К тому же они, оказывается, стреляли... Ах, как глупо!.. Увлеклась «хвостом»... Но землю все-таки успела рассмотреть: и город, огромный, весь в дыму, и Волгу, которая у Сталинграда дела­ла крутой поворот.

— Оказывается, мадемуазель настолько презирает врага, что не желает даже замечать его!

Опять этот Кулагин! Лиля бросила на него уничтожающий взгляд. Она готова была провалиться сквозь землю. Теперь над ней будут, конечно, смеяться. Еще долго будут... И зачем было задавать этот глупый вопрос! Кто ее дергал за язык? Уж лучше бы промолчала...

— Ничего-ничего, — сказал Соломатин, успокаивая ее. — Это нормально, в первом бою с каждым может случиться та­кое. Не все приходит сразу.

Он повернулся к летчикам и скорее для них, чем для Лили, громко и уверенно, так, чтобы раз и навсегда исключить вся­кие насмешки и недоразумения, произнес:

— Литвяк молодец! Хорошо держалась! Скажу честно — не ожидал. Не каждый летает так отлично! Будешь теперь ле­тать у меня ведомой.