Вернись из полета!

— Все вернулись, кроме Басова. Самолет загорелся, ну и... Выпрыгнуть он не успел.

— Да. Знаю. Жаль, очень жаль Басова.

Баранов зачем-то переложил с места на место планшет на столе, подвинул к нему шлемофон, покашлял и несколько раз поправил свою гимнастерку.

— Кажется, у него дети остались?

— Двое, — ответил Соломатин.

— Да... Жаль Басова, — повторил Баранов. — Слушай, Алексей, ты скажи комиссару: пусть он там напишет им, же­не, детям... Как следует пусть напишет! Басов был настоящий человек.

— Хорошо.

— Ну, еще что?

— Карнаев ранен в руку, — продолжал Соломатин. — Лег­ко, кость не задета. Самолет цел. Остальное нормально.

— Ну, в общем, молодцы! — сказал Баранов и обе­ими руками потряс Соломатина за плечи. — Отдыхай, сегодня еще полетишь. Немцы, гады, нажимают: хотят город взять! Не пустим их в Сталинград!

Он потряс большим крепким кулаком.

Соломатин стянул с головы шлемофон. Пшеничные волосы легко рассыпались, и две пряди, упав на крутой влажный лоб, сразу прилипли. С уважением и восхищением смотрела Лиля на летчика. Этот скромный молодой паренек со звездой Героя и двумя боевыми орденами мастерски дрался в воздухе и за какой-нибудь год успел уничтожить шестнадцать фашистских самолетов. Его любили за добрый, спокойный характер, за то, что в самые критические моменты боя он умел оставаться со­бранным, целеустремленным и никогда не забывал прийти на помощь товарищу. В полку рассказывали, что однажды он спе­циально сел на вражеской территории, чтобы спасти своего ведомого, который был сбит зенитками. Под обстрелом, на глазах у немцев он посадил летчика в свой самолет и взле­тел...

Собираясь уходить, Соломатин взглянул на Лилю, на Ба­ранова и, догадавшись, о чем был разговор между ними до его появления, весело спросил:

— Что, договорились?

Лиля молча опустила глаза, давая понять, что дела обстоят неважно, а Баранов уклончиво ответил, старательно прикури­вая от зажигалки:

— Да вот никак не поладим. Просится летать...

Тряхнув прямыми светлыми волосами, Соломатин вытер пот со лба и мягко улыбнулся:

— Так ведь правильно, товарищ командир! Что ж поде­лаешь — летчик хочет летать! Верно?

Незаметно он подмигнул Лиле, словно обещал ей поддерж­ку и был уверен в успехе. Она ответила ему благодарным взглядом и с надеждой посмотрела на Баранова, который кру­тил в руке зажигалку, сосредоточенно рассматривая ее со всех сторон. Как-то так получилось, что с приходом Соломатина в землянке воцарилась атмосфера доверия и доброжелатель­ности. Теперь Лиля боялась, что Соломатин уйдет и снова все изменится. С ним, с этим летчиком, она чувствовала себя уве­ренней.

Некоторое время все молчали. Баранов продолжал вер­теть зажигалку и, казалось, совсем забыл об окружающих. Ли­ля чувствовала, что внутри у него происходит борьба, и ей страстно хотелось подсказать ему решение. Но она не осмели­валась произнести ни звука, а только переводила умоляющий взгляд с Баранова на Соломатина и опять на Баранова, желая и в то же время боясь услышать его ответ.

— Слушай, Алексей,— произнес медленно Баранов, как бы размышляя, — так, может быть, ты возьмешь ее разок ведо­мой? Пусть посмотрит, а? Тогда и решим. В общем, передаю это дело на твое усмотрение.

Лиля слушала его затаив дыхание, не веря своим ушам: неужели согласился? Это, конечно, благодаря Соломатину — Баранов просто не мог ему отказать.

— Что ж, можно. Будь готова — сегодня слетаем, — сказал Соломатин просто.

Все произошло так неожиданно быстро, что Лиля растеря­лась. Кровь прилила к ее лицу, она вскочила и, волнуясь, стоя­ла и не знала, что же сказать этому славному парню.

— Сегодня... — прошептала она и со всех ног бросилась вверх по лестнице, забыв, что раньше, чем уйти, нужно спро­сить разрешения у командира.

У самой двери Лиля внезапно остановилась и с тревогой в голосе спросила:

— А Катя?

— Что — Катя?

— Катя... Младший лейтенант Буданова. Как же она?

Я полечу, а она?

Переглянувшись с Соломатиным, Баранов устало махнул рукой и сказал:

— Идите, Литвяк, успокойте Буданову. Скажите, что с ней я слетаю сам.

— Есть сказать Будановой!

Лиля еще раз оглянулась, чтобы улыбнуться Соломатину, и вышла.

— Да-а, — неуверенно протянул Баранов. — Так-то оно так... Что ж, посмотрим, что из этого выйдет. Ты уж теперь не отпускай ее от себя, Алексей.

— Не бойся, Николай! Она девушка сообразительная и ле­тать умеет. Ну, проверим, конечно.

— Вот-вот. Чтоб не сразу, а постепенно.

— Все будет нормально, — еще раз успокоил Баранова Со­ломатин.

А РАЗВЕ БЫЛИ НЕМЦЫ?

Выбежав из землянки, Лиля помчалась разыскивать Катю. Она скоро нашла ее на стоянке одного из приземлившихся истребителей, где летчики, оживленно жестикулируя, обсужда­ли боевой вылет. Внимательно слушая все то, что говорили летчики о проведенном бое, Катя с присущей ей непосредст­венностью энергично вмешивалась в разговор и даже встав­ляла свои замечания, как будто и она участвовала в бою наравне с остальными.

— Катя! — запыхавшись, позвала Лиля.

— А, Лиль! Ну, говорила?

— Полетим! — моментально объявила Лиля.