Верняк

У него, похоже, не было оружия. По крайней мере, ни в руках, ни за поясом, а если и было где-нибудь, я знал, что подбегу к нему прежде, чем он его вытащит. Даже при том, что я отчаянно хромал.

Было очевидно, что я заблуждался, когда решил – после утренней охоты на Шелла Скотта, – что кости моей лодыжки не пострадали. Теперь мне казалось, будто они все переломаны. Если бы они были целы, то, без сомнения, я не испытывал бы таких мучений!

Но я считаю: коль решение принято, вы должны стремиться его выполнить. Даже если оно ошибочное. Поэтому я продолжал свое движение к стражу.

Собственно, я не особенно беспокоился. Меня не слишком взволновало то, что парень был крупнее меня, тяжелее, и, вероятно, обе его лодыжки были здоровыми. Почти у каждого есть какой-нибудь особый талант, но я без ложной скромности могу сказать, что если что умею – так это драться.

Я дрался в школе, в колледже, на флоте. Дрался на улицах, в переулках и на площадях. Однажды мне случилось драться даже в девичьем дортуаре. Я стал лучшим специалистом в США по самозащите без оружия. А также и по нападению. Служа в морских силах, я продолжал совершенствоваться в этой области, обогатив свой арсенал приемами из восточных, западных и, кажется, даже северных боевых искусств.

Итак, я не был взволнован. Я знал: стоит нам сойтись вплотную, и исход поединка можно считать предрешенным. И тогда я смогу без помех продолжить дело, ради которого и явился.

Меня беспокоило только одно: как он это перенесет?

Но гигант оказался непредсказуемым. Он сумел-таки удивить и меня и девушек, хотя поначалу его поведение никаких сюрпризов не предвещало. После того как он заметил меня и встал в боевую стойку, как бы подгребая при этом огромными, толщиною в ствол, руками, я только снисходительно улыбнулся. Не важно, какой рукой он собирался меня молотить или какой ногой – я изучал кун-фу много лет, поэтому не стал ждать его атаки, а ринулся ему навстречу. Левая рука, правая рука, левая нога, правая нога, даже колено или локоть – мне было все равно. Я был готов ко всему. Единственный мой просчет заключался в том, что этот сукин сын не стал ждать, когда я окажусь рядом с ним, а тоже прыгнул мне навстречу, и мы сошлись лицом к лицу гораздо скорее, чем я ожидал.

Но самое гнусное – вместо того чтобы молотить меня руками или даже ногами, на что я мог бы достойно ответить, он нацелился мне в живот своей огромной лысой головой. С такого расстояния он не мог промахнуться и не промахнулся!

Я почувствовал, как ноги мои оторвались от пола, и я, взмыв в воздух, лечу куда-то назад самым удивительным образом. Это был кошмар. Даже в самых своих смелых фантазиях я не ожидал, что кто-то будет бить меня головой в живот. И, вероятно, потому в моих легких оказалось меньше воздуха, чем в любой момент за шесть месяцев до рождения. Я никогда не отключался полностью, и в этом случае, к счастью, сохранил сознание. Во всяком случае, знал, что лечу. Знал, что приземлился. Знал, что лежу на полу старого супермаркета и чувствую себя, как прошлогодний салат-латук.

Гигант извлек из своей победы все возможные преимущества, но первым делом лягнул меня, лежачего, в бок. Один раз я позволил ему это сделать, ведь он не знал, что мне это не особенно повредит, но я зато выигрывал пару секунд – необходимых, чтобы лучше подготовиться для ответного удара. И когда он, верный своей тактике, попытался лягнуть меня снова, на этот раз – в голову, это стало для него почти роковой ошибкой.

В тот миг, когда его нога уже приближалась к моему уху, я извернулся и произвел классический захват его стопы. И пусть во мне не осталось ни одной целой косточки, но я держал его стопу, более того, я выкручивал и гнул ее, как, вероятно, не поступал и Генри Форд с первой моделью своего автомобиля.

На этот раз лежачим был страж.

Оказавшись на полу, он вообразил, что я буду бить его ногами. Я не разочаровал его. Я метил ему в голову, чтобы сквитаться, но лишь слегка зацепил подбородок, потому что гигант откатился с поразительным проворством. Но с еще большим проворством он вскочил на ноги и нанес мне удар в челюсть. Это несколько вывело меня из себя. Я же предпочитаю сохранять невозмутимость любым способом, даже если для этого требуются короткие стишки или восклицания, но с этим парнем требовалось что-то другое.

Однако мне удалось увернуться от большинства его мощных ударов. Пару раз я очень хорошо угодил ему в живот, и наступил момент, когда он зашатался, вытянув руки по швам, и тогда я понял, что одолел его.

Мы еще потоптались кругами друг против друга, пока не оказались почти там же, откуда начали. То есть прямо за спиной была стеклянная стена офиса, а за стеклом – шесть прекрасных гурий.

Сейчас они не визжали и не щебетали, вообще не производили никакого шума, – грудились у стеклянной стенки и не отрывали от нас глаз. И тогда я понял, что о таком может мечтать любой мужчина.