Верная

– Ну, не такой уж он приятель, как оказалось, – усмехаюсь без всякого сожаления. Я всегда знал, что Галямов неровно дышит к моей жене. И когда мне потребовалось обезопасить Вику с Нико от любых негативных для них последствий, а себя – от манипуляций за их счёт, я почему-то первым делом о Генке вспомнил. Тот уже давно легализовался и строил бизнес в Европе. Как раз там, куда бы я хотел перевести своих, чтобы их защитить. Вот только объяснить Вике, зачем ей срываться с насиженного места куда-то, было довольно сложно. Ей казалось, что нашего развода достаточно, чтобы вывести себя с Нико из-под удара. Я же понимал, как жестоко она ошибается и как важно убедить моих недоброжелателей, что у неё и впрямь новая жизнь, вообще никак со мной не связанная. Новый брак и переезд тому бы здорово поспособствовали. Так что можно смело сказать, что это я устроил Викину личную жизнь. Галямов на самом деле нормальный мужик, один из немногих, кто хотел мне помочь, кто даже не зассал прийти ко мне на свиданку. Такому не страшно своё доверить. Я, кстати, к нему вышел, хотя всех других предпочитал игнорировать. Ну и в лоб ему сказал, чтоб не терялся, потому как в тот момент, оставшись без богатого мужа, Викуся была довольно лёгкой добычей, а, чего уж скрывать, в любых других обстоятельствах у полноватого, начавшего рано лысеть Генки просто не было шансов. Он был неглупый, все понимал, но был настолько в неё влюблен, что это не имело значения. Когда я узнал, что они поженились, у меня будто камень с души свалился. Но для посторонних, конечно, всё выглядело совсем иначе. В их глазах я был одним из многих бедолаг, брошенных при первом же серьёзном испытании стервой-жёнушкой.

– Никогда мне она не нравилась! – Мама хмурит брови, а я смеюсь. Это всё, что нужно знать о том, насколько она последовательна.

– Ты же вот только сказала, что мечтаешь, как мы помиримся.

– Соврала! Не стоит она тебя, сыночек. Тебе бы хорошую девочку найти.

– Это какую?

– Заботливую. Вот как твоя помощница. Такая девочка, такая девочка!..

А вот этого не надо, мама. Тонкий лёд.

– Она не в моем вкусе, – отрезаю сухо, какого-то хрена на русском и тут же за спиной слышу:

– Сергей Зурабович…

Резко оборачиваюсь:

– Да?

– Извините, не хотелось бы прерывать. Но у нас там… – Воскресенская кивает в сторону двери. – Гости.

Чёрт! Чёрт… Чёрт. Ну что за блядство?

– Я сейчас, – бросаю. – Мам, ты слышала. Труба зовёт.

– Не пропадай, мой хороший. Евгения, огромное вам спасибо, что вы устроили эту встречу. Я слишком стара, сама бы ни за что не смогла разобраться со всеми этими технологиями. Вы подарили мне радость.

– Ну что вы. Пустяки. Была рада познакомиться.

В противовес по большому счёту вполне дружелюбным словам, Женькин голос звучит равнодушно, как будто ей поскорей не терпится отсюда свалить. Мама ненадолго теряется. И прежде, чем она успевает ответить, Воскресенская скрывается из поля видимости. После всего, что Женька для меня сделала, я просто обязан её догнать и объяснить, что… А собственно, что? Сказать: «Жень, я соврал! Ты мне нравишься»? Я даже не уверен, что это так! И ведь я до сих пор наверняка не знаю, что ею движет.

Прощаемся с матерью. Отключаюсь. Сгребаю Женькин «Мак» со стола и стремительно выхожу вслед за ней.

– Евгения Александровна! Твой ноут. И ещё я… – чёрт, из угла смотрит чёрный глаз камеры.

– Да?

Я молчу. Хотя, конечно, ещё можно сказать: «Прости, я мудак». Но ей как будто даже это не надо. Судя по тому, как она на всё реагирует, к встречам с мудаками жизнь её готовила с рождения.

Почему-то только теперь в памяти всплывают слова «тоже Сергея»:

– Ну, рассказывай! Как тебе понравился завтрак в постель?

Что он имел в виду? У неё кто-то есть? Кто-то… не мудачный? Романтик хренов. Это вообще нормально – обсуждать со своей бывшей её новых хахалей? Я бы вряд ли смог. Потому что даже бывшая… это же моя бывшая, понимаете? Нет, я абсолютно нетерпим в этом плане, хотя в остальном вроде вполне современный и либеральный мужик. Всё ж существуют ещё вещи, с которыми я вряд ли бы мог смириться.

А может, это он сам притащил ей этот чёртов завтрак? Может, у них в отношениях оттепель? Может, они сойдутся. Может, они вообще не разъезжались. Некоторые люди и после развода живут вместе. Что ж так глупо всё?…

– Мы ж под колпаком, Жень, – тихо замечаю я в конце концов. И вроде это всё звучит как простая констатация факта, но всё равно какого-то хрена кажется, что я оправдываю… собственное малодушие? Господи, а это причём?

– Понятно. Алексей Степанович, – Женя тычет пальцем в приёмную, как если бы всё сказанное мной вообще относилось не к ней, – там.

– Какой ещё Алексей Степанович?

– Саврасов.