Верховный суд СССР

Конкретизирующими являются и некоторые положения, содержащиеся в постановлении Пленума от 6 октября 1970 г. «О применении судами законодательства при разрешении споров, одной из сторон в которых является колхоз». Отметим здесь указания о последствиях предоставления семье колхозника большего или меньшего по размерам, чем полагается в соответствии с п. 42 Примерного Устава колхоза, приусадебного участка (и. 7); об истребовании в пользу колхоза в натуре или стоимости по розничным ценам имущества, полученного от колхоза другими организациями или гражданами без оплаты или по заниженной цене (п. 11); о недопустимости взыскания ущерба, причиненного колхозу, с должностных лиц колхоза, если этот ущерб не связан с их непосредственной виной и может быть отнесен к категории нормального производственно-хозяйственного риска (п. 15)¹³⁵.

Много конкретизирующих положений имеется в постановлении Пленума от 23 октября 1963 г. «О судебной практике по искам о возмещении вреда». Таковы, например, положения, определяющие, кого следует считать владельцем источника повышенной опасности (я. 5); размеры возмещения за вред, причиненный жизни и здоровью рабочих и служащих (пп. 8-12), колхозников (п. 13), несовершеннолетних (п. 14), и др.¹³⁶.

Особенно много конкретизирующих положений в упомянутом постановлении Пленума Верховного Суда СССР о применении в судебной практике ст. 7 Основ гражданского законодательства. И это понятно: статья сформулирована очень сжато и кратко и, естественно, нуждалась в конкретизации. В постановлении Пленума раскрывается понятие распространения порочащих сведений; устанавливаются критерии оценки того, какие именно сведения следует считать порочащими честь и достоинство гражданина и организаций; в какой форме должна быть исполнена обязанность опровергнуть порочащие сведения, не соответствующие действительности; кто именно обязан это сделать, я т. д.

Основы гражданского законодательства установили, что гражданские права и обязанности возникают не только из оснований, предусмотренных законом, но также из действий граждан и организаций, которые хотя и не предусмотрены законом, но в силу общих начал и смысла гражданского законодательства порождают гражданские права и обязанности (ст. 4).

Тем самым в положительном смысле были разрешены сомнения и колебания, наблюдавшиеся еще в 30-х и даже 40-х годах, по поводу действительности договоров и иных сделок, не предусмотренных ГК и иными гражданско-правовыми нормативными актами. Но в конечном счете судебной практикой было справедливо признано, что вытекало из смысла и содержания имущественных и связанных с ними личных отношений, регулируемых гражданским правом, что это право не исчерпывается лишь институтами (речь идет о договорных обязательствах), закрепленными законодательством, и что поэтому было бы неправильно гражданско-правовую защиту ограничивать лишь договорами, прямо указанными в законе. союзных республик, «формулируя общие принципы возмещения вреда, не содержат норм, которые бы детально регламентировали порядок определения среднего заработка потерпевшего, эти вопросы регулируются подзаконными актами» («Бюллетень Верховного Суда СССР» 1971 г. №1, стр. 17). Но, как свидетельствует практика Верховного Суда СССР, при отсутствии или недостаточности таких подзаконных актов функцию конкретизации «общих принципов», установленных ГК, принимают на себя Верховный Суд СССР ц Верховные Суды союзных республик.

Так, в 1944 году Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда СССР вынесла ряд определений, направленных на защиту сторон в заключенных ими договорах хранения, хотя такой договор не был предусмотрен ГК 1922 года. В одном из этих определений было признано, что «хотя Гражданский кодекс и не предусматривает договор хранения, но этот вид договора часто встречается в быту и, как всякий другой договор, должен регулироваться статьями Общей части раздела ГК об обязательствах, возникающих из договора (ст. ст. 130-151 ГК)»¹³⁷.

Большие колебания в судебной практике наблюдались по поводу передачи дома в собственность на условиях пожизненного содержания. В одном из определений Коллегии было указано, что такой договор не предусмотрен ГК и поэтому отношения сторон по такому договору следует квалифицировать как куплю-продажу. Примечательно, что в этом определении имеется ссылка на установившуюся судебную практику такой квалификации договора отчуждения дома с условием пожизненного содержания¹³⁸.

Характерно, что большинство ныне действующих гражданских кодексов союзных республик признали этот договор самостоятельным правовым институтом, включили его в качестве самостоятельной главы в отдельные виды обязательств, а ГК РСФСР последовал за судебной практикой и считает этот договор разновидностью договора купли-продажи.

Равным образом и до издания Основ допускалась не только аналогия закона, но и аналогия права (ст. 4 ГПК РСФСР 1923 года).