Веридор. Одержимый принц

Я пила твою сладкую пряную кровь,
Я была в твоих призрачных снах.
Я тебе нашептала слово «Любовь!»,
И теперь, не любя, обратишься ты в прах.
Вышивала я нитью тугой серебра
Путь тебе чрез года, убивая сердца,
Тех, кто смел пожелать тебе просто добра,
Сокращая родным твоим жизнь в месяца.
За тобой я смотрела сквозь яркий огонь,
Закаляя мечи отвращения и гнева.
Уводила все чувства твои в свой полон,
Повязав их арканом, сплетённым из мела.
Сто дорог истоптал, сто дверей открыл,
Сто дев совратил, сто врагов победил,
Через смерть прошёл, тьму людей убил,
Стал прекрасно жесток и — меня полюбил.
И моё одиночество ясно тебе,
Ненависть к миру, неверье себе.
Ты пришёл ко мне, чтоб меня спасти,
Но я уж мертва, милый мой, прости.
Я дала тебе силы без меня жить,
Не хотела тебя своей смертью сгубить.
Так живи, бессердечный, никого не любя,
А за гранью жизни буду ждать тебя я.

Песня все еще звучала в голове Рая, и он, против воли прикрыв глаза, не видел, как с третьего незримого участника дуэли спали пологи и она, плавной грациозной походкой приблизившись к его противнику, нанесла удар кинжалом под четвертое ребро. Сталь пронзила сердце — победа! В следующую секунду силуэт участника начал развеиваться, пока не истаял в воздухе — один выбыл. Если бы Эзраэль мог сейчас мыслить, он бы думал, что сейчас наступил его очередь, и ждал бы пореза поперек горла или клинка в грудь. Но он пребывал в каком-то странном полусне, не понимая ни где он, ни что происходит. Только прекрасный, такой знакомый и безмерно дорогой голос пробился в сознание. Его Конни вопрошала, обращаясь напрямую к его адской сущности:

— Ты позволишь мне пленить себя?

Конечно же, он позволит! Да если бы она попросила у него жизнь, он бы, не задумываясь, бросил свою жизнь к её ногам!.. Добровольное согласие было получено, а ничего больше ей было и не надо.

Спустя пару минут Эзраэль отстраненно отметил, что вокруг его шеи затянулась петля…

Прекрасный голос до сих пор эхом отдавался в висках, хотя, судя по вернувшемуся мировосприятию, его затащило в портал, протащив через пространство, выплюнуло на землю с высоты человеческого роста. Падать на живот было неприятно, как будто весь воздух одним махом вышибли из легких. Одно хорошо — лицо уткнулось в густую мягкую траву. Все это освободившиеся от наваждения органы чувств восприняли в одно мгновение, но больше времени для осознания, что же произошло, у Синдбада не было. Грубый пинок заставил его перекатиться на спину и уставиться в высокое голубое небо, безукоризненно чистое, но безнадежно испорченное видом нагнувшейся над ним особы. Нет, вообще Лола была достаточно симпатична, но сейчас, с длинными темными прядями, развевающимися вокруг наклонившегося лица, напоминала гаргону. Или красивые черты так обезобразили сверкающие ненавистью глаза и зажатый в руке кинжал.

— Вижу, с тобой добром не договориться, золотому бастарду все подавай. Подачек принцессы не надо, корону подавай? Так получай то, что заслужил! — прошипела служанка, удобнее перехватывая рукоять и всаживая острое лезвие в живот юноше.

Ад не смог даже вскрикнуть, не то что закрыться от удара. Его до сих пор мутило от псевдосмерти на отборе, а сейчас и настоящая подобралась к нему, уже в который раз за последнее время! Но сейчас он был совершенно один, на безлюдной опушке леса, и вроде толпа придворных всего в пятидесяти шагах, за реденькой березовой рощицей, но Синдбад понимал, что не доползет. Кинжал вошел на полную длину, ему оставалось только распластаться на земле и безучастно следить, как скрывается за ближайшими деревьями милая горничная Её Высочества принцессы Кандиды Веридорской, девушка — цветочек с нежным именем Лола. Его убийца.