Верь в меня

Денис вспомнил свое приключение с воронами и умолк. Он давно уже понял, что его так называемый «друг» способен, по крайней мере, на многое. Но вычислить, чем это все может для них обернуться, не представлялось возможным. Оставалось наблюдать, ждать… и думать.

– Не правда ли, все это вполне… литературно? – усмехнулся Виктор Семенович. – А теперь еще и кинематографично. Как говорится, со спецэффектами… Так вот, созданием этой книги занимались величайшие литераторы мира – как вы понимаете, из этого творения выросли и «Фауст», и «Мастер и Маргарита», и много чего другого, включая памятники античной и доантичной литературы. Но книга ни разу не была закончена. А теперь за ее написание взялись вы, мой друг…

Наступило непродолжительное молчание, а за окном вдруг разразился такой ливень, что струи его, казалось, вдавят внутрь оконные стекла. Комната погрузилась в сумрак, завывал ветер и гнулись верхушки деревьев.

– И был большой и сильный ветер, раздирающий скалы, сокрушающий горы, – еле слышно прошелестел старик, и молния, сверкнувшая за окном, внезапно осветила его иссохшее лицо синей жутковатой вспышкой, – но не в ветре Господь…

– Да… Действительно… – неуверенно произнес Вишняков. – Так, допустим, да, он меня выбрал… что с того?

– Что с того, спрашиваете вы? – прикрыл глаза историк. – Вы наивно полагаете, что сами придумали сюжет этой книги?

– Ну… конечно, сам, еще в институте, – пробормотал Вишняков.

Историк устало улыбнулся.

– Конечно. Как же иначе. Сам… – еле слышно проговорил он. – Не обольщайтесь, мой молодой друг. Впрочем… все обольщаются… Вас элементарно обманули. Как и меня, впрочем…

Вишняков подумал, что слова историка напоминают бред. Но не бредом ли в таком случае было все происходящее с самим Вишняковым, начиная с того приснопамятного вечера в кафе, когда к нему явился «друг с той стороны», и заканчивая его сегодняшней поездкой по «вороньей пустоши» в центре Москвы?..

– С недавнего времени я принялся активно следить… за вашей жизнью и заметил нечто странное, я говорил вам, – почти равнодушно продолжал историк. – Но отнюдь не вы были моей целью, уж простите великодушно. Следил я не столько ради того, чтобы понять, какие метаморфозы произойдут с вашей жизнью после вмешательства дьявола – а они обязательно должны были произойти, судя по историям других писателей в прошлом… Но в основном ради того, чтобы своими глазами увидеть дьявола в человеческом обличье.

И вновь молчание повисло в уютной, хоть и обветшавшей кухоньке ученого, и прерывала его только бесновавшаяся за окном непогода.

– И то, что я его наконец увидел, было тем открытием, к которому я шел всю жизнь. – Смех ученого казался подобен скрежету. – Кто-то ищет Грааль, кто-то следы инопланетных цивилизаций, а ваш покорный слуга всю жизнь изучал и искал дьявола. За годы и годы исследований его тень не раз мелькала впереди, но стоило форсировать поиски, как она исчезла… Но я и подумать не мог, сколь много его следов в нашем мире! Оказывается, чтобы заключить контракт с дьяволом, необязательно подписывать договор кровью – достаточно одних, казалось бы, совершенно безобидных поступков, чтобы этот договор возник сам собой. Это он сказал мне сам.

На улице грохнуло так, что на столе звякнули чашки, и писатель непроизвольно вздрогнул.

– Он пришел ко мне почти полвека назад в один из дней, и вот так вот, сидя на кухне за чаем… это был хороший чай, из самого Китая… сказал, что мне суждено увидеть исполнение Пророчества своими глазами, – тихим эхом грома произнес Золотарев. – Он сказал, что именно сегодня родился ребенок, который подходит для того, чтобы написать истинное Евангелие от Сатаны. Сказать вам, какое это было число, или вы уже догадались?

Денис, конечно, догадался, и от этой догадки душу словно стиснули костлявые ледяные пальцы. Но он спросил, и старик, наклонившись к его уху, прошептал ему дату.

Это была дата его рождения.

* * *

– Что до меня, то я был приговорен помочь вам написать эту книгу… Я попытался возражать: «Но ведь мне семьдесят, и сил у меня немного. Полвека мне, увы, не протянуть». – «Не сомневайся, – усмехнулся дьявол. – У Бога был его Захария, а у меня будешь ты. Я дам тебе силы, и я дам тебе сколько угодно времени. Можешь хоть сейчас пойти и прыгнуть с моста в реку, броситься под поезд – ничего с тобой не случится… Хотя нет, обманывать не стану: покалечить тебя может, но пока ты не встретишься с моим евангелистом, смерть станет обходить тебя стороной. У меня с ней договор, милый мой, она у меня в должниках, так что учти. И если у тебя не получится и книга не будет написана, я отниму у тебя то, что дал тебе, помни это. Внезапно постареть на полвека – приключение крайне неприятное, не думаю, что тебе придется по вкусу, старичок».

Потом он рассмеялся и исчез. И я старался помочь!

За окном вновь раздался громовой раскат, да такой, что тихо тренькнули не только стекла в рамах, но даже стоящая на столе посуда.