Верь мне

– Вы не особенно усердствовали, – пренебрежительно замечает она, просматривая страницы факса. – Три относительно неглубоких боковых разреза в левой локтевой впадине. Наверное, это выглядело драматично. Но, чтобы истечь кровью, нужны были часы. Классический крик о помощи сбитых с толку подростков с бурлящими гормонами.

– В то время я чувствовала нечто большее.

– Не сомневаюсь. – Она смотрит на меня проницательно. – Используйте это, Клэр. Не саморазрушение, конечно, а энергию, которая привела к нему. Он должен чувствовать нестабильность за красивым лицом. Темноту. Он должен знать, что вы – чужая. Точно как и он.

Фрэнк заходит за мной, как обычно, с утра. Я иду ему навстречу, но он останавливает меня в вестибюле.

– Вам нужно собрать вещи, Клэр. Вы не вернетесь сюда.

– Куда же мне идти?

– Кэтрин хочет, чтобы вы нашли место, более соответствующее вашей предыстории. Наш декоратор немного над этим поработал.

– Декоратор? Мои ставки растут.

Я бужу Джесс, роюсь в шкафу в поисках припасов. Фрэнк вбил мне в голову необходимость абсолютной секретности, так что все, что она знает, это лишь то, что я делаю нечто для полиции. Я дала ей деньги от Кэтрин и попросила не пытаться связаться со мной или подходить, если вдруг она увидит меня на улице.

– Береги себя, – говорит с тревогой подруга. – Не позволяй этим людям свести тебя с ума.

– Не буду.

Перебирая ее нижнее белье, я вижу пистолет, блестящий среди кружев и хлопка. На мгновение у меня появляется искушение спросить, могу ли я его взять.

Но, конечно, я не могу. И в любом случае, у меня есть Фрэнк и его команда. Они всегда будут рядом со мной, слушая.

– Ни пуха, ни пера! – говорит Джесс, выпрыгивая из кровати и обнимая меня. Я обнимаю ее в ответ, внезапно не желая отпускать.

Фрэнк настаивает на том, чтобы отнести мою сумку в машину. Мы едем на север, в Восточный Гарлем. Достаточно недорогой район, чтобы кто-то вроде меня мог позволить себе жить там, но это недалеко от рабочего места Патрика, Колумбийского университета.

Мы останавливаемся перед рушащейся застройкой шестидесятых годов. Фрэнк сообщает, что в последнее время часть этого района была облагорожена, но не здесь. Внутри квартира – настоящая дыра. Черные свечи на стенах, ниже – черепа животных и рваные плакаты с группами тяжелого металла. В углу стоит потрепанная бас-гитара. В комнате воняет несвежим дымом марихуаны.

– Господи, – говорю я, оглядываясь. Неужели?

Фрэнк мягко замечает – сделать так, чтобы все выглядело ужасно, стоило больших денег. Он поднимает череп, на котором стоит свеча.

– Возможно, она немного перестаралась.

Я замечаю стеклянный бак в углу. Что-то серебристо-серое скользит по стеклу.

– Это змея?

– По-видимому, так и есть, – кивает Фрэнк.

Я вздыхаю и тянусь за сумкой.

– И ты должна знать, Клэр, здесь стоит камера. Мы включим систему только в случае необходимости, но иногда будем проверять ее. У тебя будет возможность уединиться в ванной комнате. Во всех остальных точках, имей в виду, ты будешь видна на камере.

– Где вы будете?

– В квартире прямо под вами.

– Миссис Дурбан не будет возражать, что вас нет дома?

– Нет никакой миссис Дурбан, – говорит он хрипло. – Она, конечно, есть, но сейчас живет с каким-то парнем, который делает свадебные торты.

– Мне жаль это слышать, Фрэнк. Это…

– А это ваш проводник, – продолжает он, перебивая меня и протягивая уродливое ожерелье с большим продырявленным кулоном. – Носите его, когда вы не в квартире. Это геолокатор, так что мы можем вас отслеживать.

– Помогите, пожалуйста, – кротко прошу я, поворачиваясь, чтобы он застегнул ожерелье. Я слышу его дыхание, хриплость легких большого человека, когда его пальцы борются с крошечной застежкой. Когда все готово, он отступает назад.

– И вы должны выбрать стоп-слово, такое, которое обычно не произносите.

– Как насчет «Константинополь»?

– Почему оно?

Я пожимаю плечами.

– Это было место, куда я всегда мечтала убежать, когда была маленькой. Я думала, это звучит экзотично.

Он кивает.

– Константинополь… о’кей. Но не используйте его, если не уверены. Как только вы произнесете это слово, мы ворвемся и схватим его. После этого пути назад не будет.

Ожерелье тяжело давит мне на грудь. Внезапно мне становится страшно. Я всего лишь актриса. Мне хочется стоять на сцене и слушать аплодисменты. Как же я влезла в это?

Но потом я думаю о грин-карте, ожидающей меня в конце. Это всего лишь работа. Работа по другим, необычным правилам, конечно. Но все те же навыки, тот же процесс.

– Постарайся не волноваться, – тихо говорит Фрэнк, как будто читает мои мысли. – И не думай много о плохом. Помни, мы будем рядом. Наш приоритет номер один – твоя безопасность.

И, наконец, последний штрих.

– Это действительно поможет? – спрашивает Фрэнк, пока ножницы стилиста мелькают у меня перед глазами. – Чтобы она больше походила на его жену?