Верь мне

Кроме того, у меня возникает стойкая иллюзия, словно я слышу, как колотится сердце Солнышка. Как несется по ее венам горячая кровь. Как разбиваются в ее висках вместе с пульсом тысячи мыслей.

Я ощущаю возбуждение. Не только физическое, но и нервное. Оно охватывает и порабощает весь мой организм. Притяжение, которое я предвидел, высвобождается, будто живая, неподдающаяся никакому контролю космическая энергия.

«Я не говорила, что не готова…»

Эти слова воскресают в моей голове, когда Соня оборачивается, чтобы посмотреть мне в глаза. Она выглядит смущенной. Но дискомфорта я не улавливаю. Скорее счастье, трепет и предвкушение. И это, мать вашу, усиливает мои собственные показатели до тех границ, которые ощущаются убийственными.

Уверен, что глазами, пока я пялюсь на нее, все чувства и желания выдаю. Но набрасываться на Солнышко я по-прежнему не собираюсь. Сунув ладони в карманы брюк, даю понять, что все еще жду от нее конкретного знака.

– Ты, и правда, ничего не менял здесь… – выдыхает Соня. Глаза блестят, когда она поднимает руку и указывает на упирающийся в потолок сквозной деревянный стеллаж, который служит не только местом хранения всякой ерунды, но и перегородкой между разными зонами гостиной: – Мои книги, – шелестит с дрожью. Я только сдержанно киваю. Но, по сути, она не ждет никакой реакции. Шагнув к полкам, медленно скользит пальцами по розово-лиловому корешку. После него так же неспешно прикасается к другим книгам. А затем – к декоративным фигуркам, которые когда-то сама расставляла. Я слабо разбираюсь в том, что визуально красиво, поэтому, протирая с них пыль, всегда брал по одной, чтобы не запутаться и возвратить каждую ровно на свое место. – Я в прошлый раз не обратила внимания на то, что осталось в гостиной… Слишком волновалась… Только в спальне видела… Пока ждала тебя, казалось, что пропасть разлуки исчезла, как кошмарный сон, и ничего не было разрушено… Что мы все еще вместе…

Сглатывая, чувствую, как яростно дергается кадык на шее. Губы снова распахиваются. Тяжело втягиваю через них пьянящий кислород.

– Именно это я и чувствовал, находясь там, – бормочу сипло. – Потому все и оставил… Берег, как мог.

– Но… Это же очень больно…

Принимая ее взгляд, не нахожу слов. В подтверждении это заключение определенно не нуждается.

– Мне нужно в душ, – задвигаю, прежде чем успеваю обдумать это решение.

– Хорошо… Я подожду тебя в спальне.

Это звучит как обещание. Чертовски сладкое обещание, которое я опять-таки не нахожу, чем крыть.

Так ничего и не сказав, разрываю затянувшийся зрительный контакт и иду в ванную. Скидываю одежду и, отрегулировав воду до самых низких температур, встаю под распылитель. С первыми ударами ледяных капель содрогаюсь всем телом. Но, вынудив себя оставаться на месте, достаточно быстро адаптируюсь.

«Она здесь… Дома… Все хорошо…» – верчу эти факты по кругу, пока дрожь в озябшем теле не приобретает системный характер.

В любом случае это не помогает мне достигнуть нужного эффекта. Мой блядский член продолжает стоять подобно факелу, распространяющему такой, мать вашу, жар, что становится понятно: быстрее вода закипит, чем он, сука, упадет.

Можно было бы передернуть. Но мне не хочется к себе прикасаться. Да и в целом, после того как Соня сказала, что будет ждать, эти действия ощущаются чересчур зашкварными.

А других идей у меня, блядь, нет.

Поэтому я зажмуриваюсь, надрывно перевожу дыхание и закрываю смеситель. Приподнимаю веки, но держу тяжелую голову опущенной. Медленно моргая, еще какое-то время наблюдаю за тем, как остатки воды ускользают в прорезях сантехнического трапа.

Перед глазами все расплывается, потому как вижу я совсем не то, что происходит в этой реальности. Представляю Соню в нашей постели. Задаюсь вопросами: голая она там, нашла под подушкой со своей стороны пижаму или осталась в платье?

Напряжение в члене усиливается. Не стерпев болезненной пульсации, которая, казалось, способна его разорвать, опускаю руку и со стоном сжимаю.

Понятия не имею, как я не подох в наши прошлые первые разы, но этот точно будет финальным.

По спине судорога за судорогой идет. Я не пытаюсь их остановить. Просто шумно дышу и нервно сглатываю копящуюся во рту слюну.

Кто создал такую любовь? Зачем нужна такая страсть? Почему является возможным столь яростный эмоциональный штурм?

Я сам себе кажусь неадекватом. Я ощущаю себя больным. Я, блядь, просто не знаю, как мне выживать!

Сплевываю вязкую слюну, тихо матерюсь и, не находя другого выхода, направляюсь к белым стопкам махры. Пока вытираюсь, в глазах загораются и гаснут цветные вспышки. Дыхание сохраняется таким же тяжелым и громким, а тело – окаменевшим и неповоротливым, но я оборачиваю бедра полотенцем и покидаю ванную.

«Она оставила только белье…» – первое, что генерирует мой мозг, когда я вижу Соню.