Верь мне

Бросившись к нам навстречу, сестра крепко обнимает меня, отрывисто вздыхает и только после этого спрашивает:

– Как ты?

– Нормально, – выдаю с трудом.

– Боже… Я чуть с ума не сошла!

– Прости.

– Да при чем здесь… – толкает она спешно. – Ты же не виновата, что оказалась во все это втянута.

– Лиза… – сиплю я. Когда она смотрит, готовая выслушать любую мою просьбу, шепчу: – Если ты не против, я бы хотела принять душ и лечь спать.

– Конечно! Я понимаю. Беги скорее в душ, а я пока приготовлю тебе какао. Выпьешь перед сном, чтобы согреться и восполнить силы. Кушать ведь вряд ли сможешь.

От одного упоминания про еду у меня скручивает желудок. Ничего не говорю больше. Просто киваю и, скинув куртку, поднимаюсь наверх.

Я, конечно, понимала, что мы с Сашей никогда больше не будем парой. После того, что у него было с Владой, я бы сама не допустила сближения. Но, стоя под горячими струями душа, я не могу не ломать голову над его поступком.

«Выведите ее отсюда… И больше ко мне не впускайте…»

Почему??? Он сердится на меня из-за того, что я так подставилась? Он считает меня предательницей? Он разочарован во мне? Что стоит за этим требованием?

Я рассчитывала, что смогу обнять его… Боже, просто обнять! После того, что мы пережили, мне это крайне необходимо.

Господи, я не хочу, чтобы Саша злился на меня… Я не хочу! Если он злится, зачем же спасал ценой собственной жизни?! Я не понимаю… Думала, что наконец-то смогу с облегчением выдохнуть, но не получается. Боже мой, то, что Саша зол на меня, очень-очень больно.

Он видел, как упала Влада? Может, он винит меня в том, что я не смогла ее удержать? Может, он все же проникся к ней настоящими чувствами и сейчас скорбит из-за ее гибели?

Наверное, он считает меня ненадежной, глупой, пустой, проблемной… Наверное, перестрадал, перегорел, разлюбил… Наверное, забыл все, что было…

И ладно. Меня устраивает, хоть сердце и протестует.

Но я не могу смириться с тем, чтобы он злился на меня.

С этим нужно что-то делать? Возможно, я смогу объяснить свои поступки позже, когда он поправиться и будет готов меня выслушать? Да, надо будет обязательно попытаться.

А сейчас… Сон и собственное восстановление.

Когда я выхожу из ванной, Лиза уже ждет меня с какао. Поставив чашку на тумбочку, она помогает мне забраться в постель и заботливо укрывает одеялом.

– Не волнуйся, я сейчас уйду. Еще чуть-чуть посмотрю на тебя, – шепчет сестра с влажными от слез глазами. – Родная моя… Пей скорее, – спохватившись, подает мне какао. – Пока не остыло…

– Спасибо.

В ответ на мою благодарность Лиза только кивает.

– Уверена, что хочешь, чтобы я ушла? – спрашивает, когда я делаю несколько глотков чудесного напитка. – Я могу лечь с тобой. Артем справится с Киром.

– Нет… Прости… Я правда хочу остаться одна.

– Понимаю.

Замолкает и тихо сидит, пока я не допиваю какао. А потом забирает чашку, желает мне сладких снов, гасит свет и выходит из комнаты.

А в моем сознании другой голос звучит.

«Сладких кошмаров, родная…»

Меня скручивает от боли. И я, свернувшись в комок, разражаюсь самыми отчаянными и безумно горькими рыданиями.

«Все закончилось… Все хорошо… Завтра будет легче… Главное, что он жив…» – убеждаю себя.

Но сию секунду эта мантра не работает. Я будто в огне. И это пламя никак не желает утихать. Долгое время в моей голове на замедленной перемотке крутятся события этого жуткого вечера. Я снова в них погружаюсь, увязаю, проживаю, трясусь от страха и в какой-то момент даже начинаю жалеть, что не позволила Лизе остаться.

Пока, наконец, не вырубаюсь.

Утро выдается не менее мрачным. Мне не хочется выползать из постели. Я так много страдала, что сейчас не понимаю: а в самом ли деле я выжила? Упорно сжимаю веки и пытаюсь продлить забытье, но быстро понимаю, что уснуть больше не получится.

Приходится вставать.

Я негодую из-за потерянного мобильного и невозможности связаться с Людмилой Владимировной, чтобы узнать, как прошла ночь в больнице. А потом вспоминаю о Владе… И эта утрата кажется мне такой ничтожной мелочью, что даже стыдно становится.

После душа я заставляю себя полностью собраться и, наконец, оставить прошлое там, где ему самое место. На такой глубине, которую невозможно достать.

Спустившись вниз, приветствую Чарушиных и заехавших к ним Даню с Мариной. Прошу у Лизы телефон, чтобы позвонить Анжеле Эдуардовне. Говорю ей, что у меня полный порядок. Расспрашиваю, как она сама, и не грустит ли Габриэль. Она меня успокаивает и даже присылает фото себя с питомцем.

Пока готовим с Лизой и Мариной завтрак, узнаю от Дани, что вчера состоялся арест всех, на кого так долго Саша собирал компромат, включая самого Владимира Машталера. Без предъявления обвинений остался лишь Игнатий Алексеевич. И то только потому, что его увезла с ранением «скорая». Но Тимофей Илларионович заверяет, что эта отсрочка его уже не спасет. Дело полностью готово для передачи в суд.

– Как Саша? – спрашиваю я у Дани, как только исчерпывается горящая тема карающего меча Фемиды.