Верь мне

Уже у себя в спальне, упорядочив данные, скидываю одну часть Полторацкому, а вторую – сотруднику местных органов полиции, с которым работаю через Градского. Просматриваю еще несколько документов из фирмы, которая мне досталась в довесок к Владе. Разбираю, фиксирую, комплектую и снова рассылаю по нужным адресам.

И только когда в глазах от усталости появляется резь, закрываю все и поднимаюсь. Иду на балкон, чтобы покурить перед сном. На второй тяге замечаю в глубине сада знакомую тень.

Он стоит у одной из сосен и беспалевно смотрит прямо на меня. Я отвечаю той же гребаной невозмутимостью, хотя сердцебиение резко достигает максимальных высот.

«Давай, поднимайся, ты, сука, чертов кусок дерьма», – призываю эту тварь мысленно.

Но он, как и все предыдущие дни, этот посыл не принимает.

Разворачиваясь, уносится прочь со двора.

Я докуриваю. Возвращаюсь в спальню. Ложусь в постель. Прикрываю веки. И, будто в темную холодную воду, погружаюсь в события проклятой свадебной ночи.

____________

Титов и его война - это дилогия "Улей"/"Улей-2": https:// /ru/book/ulei-b130541

36

Главный здесь я.

© Александр Георгиев

Все начинается с первого танца, который я отдаю не той невесте. Понимаю, как это будет выглядеть со стороны, и как воспримется моим основным врагом, но, Бог свидетель, отказать Соне я не могу.

– Подари мне первый танец…

Оглядываясь на наше прошлое, должен заметить, что во всех ключевых моментах инициативу всегда проявлял я. А когда это вдруг делала Богданова, тот самый несгибаемый стальной стержень, который, казалось бы, и делал меня мужчиной, терял твердость и, играя вибрацией, склонял мое тело в нужную ей сторону.

Некоторые слова в связке со взглядом от любимой девушки – магическая сила. В этом я уже убедился, когда согласился на сотрудничество с Полторацким.

Я не могу свернуть войну. Но я могу рискнуть и посвятить Соне одну из ее битв.

Мы танцуем, отдаваясь в тот миг лишь этому действу.

Танцуем так, будто через секунду эта гребаная планета бесследно исчезнет с гравитационного поля Солнечной системы. Будто она уже, на хрен, обречена на гибель. Будто эта свадьба настоящая, и она, как и должно было быть, наша с Соней.

Три минуты поплывшего и застопорившегося времени.

Любовь, которую мы излучаем, как вышедшая из-под контроля энергия. Противоестественная сила. Она пылает болью, гневом и мраком. Она накрывает и сжимает пространство. Она поражает присутствующих, как нервно-паралитическое отравляющее вещество.

Гости стоят и оторопело следят за нашим с Соней танцем. Пока Тоха не влезает и не разрывает это колдовское паралитическое поле. Мне приходится отпустить Солнышко.

Оставшуюся часть композиции танцую с матерью.

Ярость, непрерывно живущая внутри, набирает градус и моментально вскипает. В поисках выхода рвет вены и повышает общую температуру тела.

При первой же возможности оставляю родительницу и иду к столам, чтобы принять на душу любой мало-мальски крепкий алкоголь.

«Какого, мать вашу, хрена? Сука, какого хрена?» – бушует внутри, как ни пытаюсь примириться с Сониным присутствием на этой ебаной свадьбе.