Верь мне

— Ну, что ты, внученька! Я же не просто так пошёл, топор вон взял! Не бойся, малыш, иди спи уже, — дед прижал к себе тоненькую девчушку, нервно обнимающую его холодными от страха ладошками.

Женька прижала к себе пушистого Василька и ушла в комнату. Дрожа всем телом, она кое-как согрелась, натянув на себя одеяло и прижав тёплого кота, и только тогда сон и усталость сморили её, она заснула.

А вот Николай Николаевич не сомкнул больше глаз до самого рассвета. Он плотно затворил ставни в комнате, зашторил окно и зажег на столе небольшую лампу. Достав из комода аккуратно перевязанные бечёвкой бумаги, над которыми так часто сидела Ульяна, он достал что-то, разложил на столе и стал внимательно читать, водрузив на нос очки.

Рассвет катился на село, запели в подворьях петухи, заскрипели ворота, отворяемые хозяйками. Просыпалось село, озаботилось обычными своими делами и нуждами, и только тогда потухла маленькая лампа на столе, дед Николай отправился в кухню, чтобы согреть чайник. Вскоре во дворе чуть стукнула калитка, по мокрой дорожке осторожно ступая, чтоб не намочить ног, прошла к дому Меланья Фёдоровна.

— Маняш, ты что так рано поднялась? — встретил её муж на крылечке, — Девчонки еще спят. А я чай налаживаю.

— Да что-то не спалось мне, такая гроза ночью была, сердце не на месте. Тесто завела, вот, ватрушек напекла. Вадим и Ляля тоже спят еще, и Егорка, вот я и пошла до вас — пока ватрушки горячие.

— И я не спал. Идём, чайку заварим. Женька сегодня, наверное, долго проспит, а Ульяна скоро встанет — она в больницу на прием собиралась сегодня.

Дед Николай взял из рук жены закутанное в льняной рушник блюдо с ватрушками, а сам краем глаза заприметил, как с соседнего двора, из отворенного настежь окна на них смотрит Антонина. Не повернув в ту сторону и головы, он прикрыл дверь и вошёл в кухню.

Усадив Меланью за стол, Николай рассказывал о своём ночном приключении, и о том, что он намерен предпринять дальше.

— Я ничего не утверждаю, это пусть органы разбираются, но только это всё неспроста! Добрый человек не станет ночью, в грозу, словно тать со двора на двор пробираться, — говорил он жене, — А я внучку расспросил, что она видела. Получается, что этот человек пришёл к Антонине пустой. А после вышел с мешком. Так вот, я думаю, он провиант унёс. Скрывается где-то неподалёку, а продукты она ему даёт! Сегодня пойду в участок, пусть Гришенькин в город звонит срочно! Не уйду, пока не разъяснится всё! А тоя ему про случай в Тарасовке говорю. А он мне — мол, кто знает, может эти два происшествия и не связаны! Говорит, не мешайте органам разбираться! Вот и пусть разбираются!

— Ох, Коля, да неужто это Тоня во всём замешана?! Это она, получается, Сергея оговорила…. Я конечно думала про неё такое, но…

— Ты смотри, ни слова, ни полслова никому! Поняла? Иначе он так схоронится, что никто не найдет. А нашему срок дадут за чужие дела! И бровь не веди в сторону Антонины! И девочкам, и Вадиму — никому! Поняла?

— Поняла, что ты! Не скажу ни слова! И вида не подам! — Меланья покачала головой, после глянула на стоявшие в углу образа и с надеждой перекрестилась.

Глава 80

Меланья Фёдоровна не находила себе места в тот день. Николай ушел в участок, заодно провожая Ульяну до больницы. Женька, какая-то сонная, сидела во дворе дома бабушки и деда, наблюдая за весёлым Егоркой, который шастал по двору — малыш только недавно научился ходить. Ляля и Вадим уехали в город, предварительно переговорив с Николаем Николаевичем. Женька подумала, что это как-то связано с отцом и в тайне надеялась, что скоро он вернётся домой.

День после грозы выдался душным, летнее солнце парило землю, утренняя роса давно высохла, только вот лужи, оставшиеся после ночного дождя, манили ребятишек своей синевой — отражающимся в них небосводом.

— Жень, ты чаю хочешь? — Меланья вышла из дома и присела на бревнышко рядом с внучкой, — Тебе поспать надо, половину ночи просидела… Может, к доктору сходим, пусть что от нервов тебе пропишет? Ведь нельзя так, ночами не спать. Посмотри, вся осунулась, под глазками синяки…

— Бабуль, да ничего… какие лекарства, просто не спалось сегодня. Я думала над рассказом, не выходит он у меня. Другой начну, о себе, и о папе, и о вас… А вот Егорка на тихий час уляжется, и я вместе с ним и посплю.

— Не заболела бы ты, милая! — бабушка приложила ко лбу внучки прохладную руку, — Заварю-ка я тебе чайку с травками, с богородской, зверобоем и мятой.

Егорка пыхтел рядом с ними, пытаясь ухватить Лапкин хвост, который чудесным образом постоянно ускользал у него прямо из рук! Сама Лапка, снисходительно щурясь, наблюдала за маленьким неловким человечком, и нарочито медленно возила перед ним хвостом.

— Хорошо, бабушка, зверобой, так зверобой, — сказала Женька, и бабушка ушла в дом.

Женька сорвала несколько цветков с небольшой бабушкиной клумбы и плела венок, думая над тем, что случилось ночью и поглядывая на братишку, когда у забора послышался голос:

— Женя, здравствуй! А бабушка дома? Или дед? Кто есть взрослые?