Венгерский набоб

Как бы хотелось ей спасение, защиту найти от гнетущего этого, тоску и скуку наводящего, раздражающего окружения! Но где же, у кого? Ни единой души, которая понимала бы ее. Г-н Янош полагает, будто супруга премного должна быть ему обязана за то, что он до отчаяния замучивает ее этим веселым обществом.

Какие глупцы, ничтожества, пошляки, остолопы в сравнении с идеалом, который сотворило ее сердце!

Какие все пустые, тщеславные и никчемные себялюбцы рядом с тем, чей образ хранится в святилище ее души!

Почему хоть женщины возле нет, доброй подруги, которой можно душу приоткрыть, где, никем не чаемый, тот образ таится?

До торжественного учреждения общества уже немного оставалось.

На предстоящее увеселение Карпати кучу народу назвал и с главноуправляющим послал жене длинный список приглашенных просмотреть и внести, ежели кого позабыл из угодных ей.

Особое это внимание уже показывает всю предупредительность, с какой он к ней относился.

Почтенный управитель понес список, стучась по очереди в каждую дверь и ни одной не открывая, прежде чем не прокричат: "Войдите!" Увидев госпожу, он почтительно замер на пороге, думая в замешательстве: вот бы из дверей да прямо до дивана дотянуться с бумагой этой проклятущей.

Фанни особенно привязалась к старику. Бывают люди, которых таким лицом наградит природа, что вся их честная, прямая душа на нем отобразится, и с первого взгляда чувствуешь к ним доверие. Не дожидаясь, пока Варга подойдет, Фанни сама встала, взяла его за руку и, преодолевая сопротивление, подтащила старика, который все пытался поклониться, к креслу, куда и усадила, а чтобы не вскочил, с детской лаской обняла обеими руками, что добряка повергло уже в полнейшее смущение. Разумеется, он тотчас встал, едва Фанни его отпустила.

- Сидите же, милый _дядюшка_ Варга, а то встану и я.

- Вот уж никак не достоин, - пробормотал управитель, опускаясь обратно в кресло с такой осторожностью, точно перед ним извиняясь, и весь подавшись вперед, дабы не чересчур обременить.

- Так с чем вы ко мне пожаловали, дорогой дядюшка Варга? - спросила Фанни с улыбкой. - А ни с чем, еще лучше: просто на вас погляжу. Я всегда ведь так рада вас видеть, так рада.

Управитель промямлил, что не знает, дескать, чем обязан чести столь исключительной, поспешив передать список и поручение барина, чтобы с тем и ретироваться.

Но Фанни, приметив, предупредила его намерение.

- Останьтесь, прошу вас, мне надо вас кое о чем порасспросить.

Это было равносильно приказанию. Пришлось старику опять присесть. Ни перед каким допросом барским он так неуверенно себя не чувствовал. Что это вздумалось ее превосходительству? Дорого бы он дал, лишь бы не сидеть сейчас на этом месте.

Фанни взяла список и стала читать. Сердце у нее сжалось. Сколько неведомых имен, о которых ей известно только, что все это персоны знатные, важные, лица высокопоставленные, дамы светски безупречные. И ни одной знакомой среди них; не угадаешь, от кого зла, от кого добра ожидать. Муж и здесь не обошелся без причуд: решил, что обычный ритуал представлений слишком долог, и всех разом пригласил на эти торжества, с кем желал поддерживать знакомство, - заодно, мол, представлю жену. Он-то уверен, что женщина, которая с таким самообладанием, таким великолепным достоинством держалась перед всем _модным светом_ на вечере у Кечкереи, и тут займет место, подобающее ее красоте и душевному величию. Ах, но положение-то иное совсем. Там она твердо знала: ее окружают недруги, и знала, что посрамит их; не было никого, перед кем ей почему-нибудь глаза приходилось опускать. Здесь же, в обществе этих строгих, гордых своей добродетелью и положением дам, она уже не сама будет роль себе выбирать. Смело, уверенно держаться пренебрежением своим смутят, заискивающе - высмеют. В добродетельность ее они не верят, за красоту осудят и, как бы сладко ни пели, в любезности будут облекать лишь язвительные намеки и умысел оскорбительный. Горе ей, коли не поймет, и горе, если поймет да скрыть не сумеет. Горе, если смолчит, и горе, ежели ответит... Бедная женщина!

Глазами пробегает Фанни длинный ряд имен до самого конца.

Можно, конечно, заранее предположить, что среди дам много и не злых, доброжелательных, великодушных, которые приняли бы ее, как родная мать (не та, Майерша, а идеальная, рисуемая воображением); много женщин юных, приятных, с отзывчивым сердцем, которых полюбила бы она, как сестер (опять-таки не своих, настоящих).

Но как узнать их, как сблизиться, завоевать симпатию и доверие? А ну как начнешь изливаться, а тебя на смех подымут? Понадеешься, что к груди прижмут, а встретишь взгляд холодный и недоумевающий.

Вновь и вновь перечитывала она список, в самом звучании имен пытаясь людей, их характер угадать, потом, вздохнув, отложила его в сторону и обратила на управляющего просительный взор.

- Милый дядюшка Варга, простите, ежели просьбой вас обременю.

- Пожалуйста, приказывайте, - спешит ответить почтенный управитель; покорный, мол, ваш слуга.

- Но просьба большая-пребольшая.