Венгерский набоб

Это был первый приступ. Очернить жалкое существование низшего разбора, чтобы разбором повыше в некоем привлекательном свете представить. Пошедших по рукам охулить за то, что ума не хватило _приличную_ связь себе обеспечить.

Приличная связь - это на языке изысканном значит, что у дамы лишь один открыто признаваемый любовник, который и заботится надлежащим образом о ее нуждах.

Фанни ни словом не отозвалась. Майерша отложила пока свои подходы и, зевнув, попытала с другого боку.

- Тебе здесь, конечно, хорошо, любят, я вижу, тебя; малость, правда, строговаты, да люди-то порядочные, добрые. И повезло же тебе, что попала сюда, все-то у тебя есть, чего душеньке угодно. И оставайся здесь спокойно, _покуда старик Болтаи жив_, дай бог ему здоровья; боюсь только вот, кабы не помер враз, уж больно грузен, вон и отца его паралич разбил, и братьев двух как раз в его годы. Оно, конечно, в нужде бы тебя не оставил, позаботился бы, знаю, не будь племянника у него, стряпчего; ему и хочет он все отказать. И понятно: племянник-то - гордость семьи, своя кровь все-таки, а свой за своего только и радеет.

Это был второй натиск. Пусть призадумается девушка, озадаченная: а что будет, ежели Болтаи помрет? Может, зря _молодость пропадает_, - не поздно ль будет вздыхать потом: ах, было б мне ее _продать_?

Самое ужасное было, что Фанни все понимала, - знала, почему мать это говорит, куда гнет, зачем приноравливается, соблазняет. Даже во тьме видела она ее плутоватое лицо, в лукавую ее душу проникала и глаза зажмуривала, уши затыкала, чтобы не видеть, не слышать ничего.

И все-таки видела, все-таки слышала.

- Охо-хо! - вздохнула Майерша, вновь приготавливаясь поговорить. - Не спишь, Фанни?

- Нет, - пролепетала девушка.

Не хватило хитрости промолчать. Тогда Майерша подумала бы, что уснула, и прекратила бы надоедать.

- Не сердишься, что болтаю? Скажи - я замолчу.

- Нет, пожалуйста, - еле слышно пробормотала Фанни, преодолев невольную дрожь.

- Увидела бы сейчас тебя - не узнала. Встреться мы на улице - мимо бы прошла и не окликнула, право слово. И то сказать, ребенком ведь малым была, когда тебя забрали у меня. Ох уж эти дочери, хоть бы не росли, всегда девочками маленькими оставались!

Частенько раздается простодушное это пожелание, когда беспечные матери всерьез начинают задумываться о будущем своих взрослых дочерей.

- Эхе-хе? И зачем только дочери беднякам по нынешним-то временам? Горевать впору бедняку, а не радоваться, коли дочка у него родится. Что ждет ее, кто замуж возьмет? А сейчас и замуж-то кому охота, вот время какое. Заработки падают, траты домашние растут. Выскочит какая замуж, не наплачется. Муж гуляка, пропойца; нищета, заботы да маета всю жизнь; одну беду проводила, другая во двор; ребятишек куча на тебе, которые тебя же на улицу выставят, как состаришься. Эх, прямо хоть заранее ее оплакивай, дочь-то, едва родилась!

Вот рассказала дочери про тяжкую бабью долю, про невеселые стороны замужества. И дочь знала отлично зачем; при словах: "красавица ты какая" будто все враз прояснилось для нее, - то же самое подозрение возникло, которым с ней Тереза поколебалась поделиться: что мать явилась душу ее погубить.

- Не зябнешь, Фаня?

- Нет, - пролепетала та, съежившись под одеялом.

- А дрожишь вроде?

- Не дрожу.

- Ты знала ведь Рези Хальм?

- Знала, - отозвалась Фанни тихо, ожидая с трепетом, какое еще новое нападение последует и откуда.

- Верно ведь, гордячка была? И сами такие гордецы, слово еле проронят с нами, помнишь? Мы же соседи были. А когда беда та с сестрой твоей стряслась, так и вовсе глядеть на нас перестали, дочке разговаривать даже запретили с тобой. А сейчас знаешь, что с дочерью их? Помещик богатый влюбился один, она и сбеги с ним. Родители прокляли было сгоряча, отреклись от нее, а после купил он ей именье приличное, - и помирились, нынче все там, у нее живут. Это гордецы-то, которые так легко других осуждали. А теперь сами говорят: что, мол, тут такого, счастливей любой замужней женщины живет, и _человек тот так верен, так предан ей_, как не всякий муж своей жене, - все ее желания исполняет, все самое лучшее, роскошное покупает ей, прислуга "сударыней" ее величает, и во всех барских домах принимают их, не спрашивая, кто они и что. На променад - под ручку с ней, и все им кланяются. Вот какие теперь разговоры разговаривают эти гордецы, кичливые эти Хальмы, которым ничего не стоило другую девушку осудить. А вздумается кому посплетничать, говорят: _человек тот_ еще до будущего года женится на Рези, как только мать его скончается, да дядю ему нужно уломать, и люди верят, дружбу с ними водят. Вишь как бывает.

Тут Майерша остановилась на минутку, чтобы дать Фанни время поразмыслить над услышанным.

Но та, давно уже сложив руки на трепещущей груди, едва мать умолкла, стала страстно, торопливо, словно по внезапному наитию, читать про себя в тишине "Отче наш", спеша досказать, прежде чем Майерша перебьет, - и успела, к великой радости своей.