Венец терновый (2)

И решил воевать с турками и татарами всерьез, постоянно тревожить набегами, всячески причиняя ущерб!

В начале марта венецианец Брайя вывел пять своих каравелл в море и устроил самую настоящую охоту за турецкими судами, каждый раз приводя в гавань знатную добычу. Всего в Керчь зашла добрая дюжина взятых на абордаж кораблей, из них семь с зерном и кукурузой — больше десяти тысяч пудов на каждом. В Очаков суда эти плыли, армии самого визиря провиант поставляя — теперь янычарам голодовать придется.

Зато в Керчи стали жить более сытно, да еще половину зерна по Азовскому морю, как только оно ото льда освободилось, в Феодоро сразу перевезли, благо стало «внутренним озером».

Турки постарались блокировать пролив — от попыток прорваться отказались осенью, потеряв два весельных корабля на заграждении, да одно было расстреляно из береговых пушек. Однако недавний шторм разметал сторожевые османские суда по всему Черному морю.

Пролив снова оказался свободным, что позволило удачливому венецианцу немедленно выйти в море на очередную «охоту» за османскими «торговцами», что пока плавали без опаски…

— У нас здесь дюжина калиут, воевода — команды на них как жеребцы стоялые. Невтерпеж им, драки хочется. На привязь возьмут по стругу с «особой миной», и к Кафе направимся вечером. Перед рассветом атакуем османский флот — уничтожим всех минными атаками, кого только сможем. А галеры наши на рейде транспорты абордажем брать станут. Добыча может быть богатой, воевода, если всю до Керчи приведем.

— А если османы к проливу подойдут, и вход в него закроют? Ты о том помыслил, боярин?

— Надо рисковать, Иван Петрович, грех такой случай упускать. Погода хорошая встала, день упустим, потом все проклянем!

— Хорошо, готовься к выходу в море! Вечером на Кафу набег устроишь. Если турки пролив перекроют, то на все воля Божья, поможет Господь православному воинству! Тогда попробуй к Тамани отойти, в Анапе вроде турецких галер пока нет.

Отпустив царского любимца, Волынский крепко задумался. В том, что турки вскоре предпримут поход на Керчь, Иван Петрович не сомневался — им нужно пролив освобождать. Ибо пока русские на обеих его сторонах, угроза крымскому ханству будет висеть «дамокловым мечом». Да и набеги венецианца Брайи по Черному морю предотвратить невозможно, и с каждым днем ущерб от пиратства будет только расти.

Так что большое турецкое войско припожалует к лету обязательно — ответную месть вершить султану надобно!

Вот только везде быть сильными турки никак не может — главная армия под Очаковым стоит, а воевать надо сразу на трех направлениях — на Чигирин и Киев против московских войск и гетманцев, как прошлым летом. Или идти на Галич, против короля Юрия Львовича, либо вначале Боспором овладеть перед этим походом, ибо гораздо легче перевезти пушки и припасы через море, чем через всю степь тащить.

— Куда басурмане пойдут? Если в Кафу будут прибывать их корабли с янычарами, то по нашу душу!

Волынский задумался — у него под рукою, не считая Арабатского гарнизона, едва двенадцать тысяч. Из них третья часть либо юнцы, или зрелые мужики со стариками, которые в поле воевать не смогут никак, сил телесных просто не хватит. А из тех восьми тысяч, что готовы выступить против неприятеля в поле, три тысячи московские ратники под командой шотландца-наемника, генерала Патрика Гордона. За прошедшую зиму их всех перевооружили на новые фузеи и хорошо выучили стрелять, и под Арабатом себя хорошо проявили.

Наместник подошел к окну — лучшее двух этажное здание в городе было отведено под его резиденцию. Захолустный турецкий городок за девять совершенно преобразился — словно возродился древний и славный Пантикапей, столица канувшего в небытие Боспорского царства. На старинных кладках возводили новые здания в два этажа, в каменоломнях, которые находились рядом с городом, ломали ракушечник.

Уже осенью дома стали расти, как грибы после дождя — людям ведь где-то зимовать надо, и желательно под крышей, и чтобы печка была. От Кальмиуса плыли дощаники с каменным углем — запасы этого топлива сделаны были изрядные, с расчетом на выплавку железа, для чего завозился уже особый уголь. Обратно суда шли наполненные железной рудой — к ледоставу смогли вывезти сорок тысяч пудов руды, которая залегала везде, буквально под ногами, даже в самом городе. Ее было много на удивление, и шла с окатышами и ракушками.

Вот и сейчас у пристани стояли три дощаника — с двух выгружали блестящие черные камни угля, заполняя ими возы с упряжками волов, а на одно судно, наоборот, загружали куски железной руды, насыпая с возов деревянные тачки. Живые людские цепочки постоянно передвигались, напоминая наместнику муравейник.

К зиме поставили первые новые криницы, в дополнение к старым, что возводились тут еще с древности. Металла тогда плавили мало по одной простой причине — местность практически безлесная, а потому древесного угля заготавливали ничтожно мало.