Венец терновый (2)

Галицкий протянул татарину блестящую серебряную монету, недавно отчеканенную из столового серебра, пущенного на переплавку. Тот без видимого интереса покрутил ее в пальцах, даже не прищурив раскосые глаза — она не вызвала у посланника проблеска интереса. Вывод напрашивался простой — в Бахчисарае прекрасно знали, что в Галиче чеканят собственную монету. Да и многое о чем проведали, раз к концу зимы прибыл на переговоры вот этот чумазый мурза, в богатом халате, немного прожженном и засаленном от степных ночевок у костра под открытым небом.

— Хорошо, я принимаю твое предложение… князь.

Цель визита прояснилась быстро — почти без восточного славословия мурза сказал, что хан сильно недоволен его разбоями, требует у галицкого князя полной покорности, в знак чего отправить к нему в «гости» жену князя и его первенца, где их примут с должным почетом. Слово «заложники» мурза не произнес, но оно подразумевалось.

Юрий не стал возмущаться или негодовать, и тем более покорно сносить столь наглый «наезд». Нет, он предложил поехать мурзе на полигон, куда предварительно пригнали большую отару овец, уведенных у ногайцев — скотокрадство в степи в почете, особенно если сопровождается стрельбой и большими жертвами среди неразумных хозяев.

Удивленный таким необычным приглашением мурза, бывалый воин с повадками матерого убийцы, согласился. Посланника и его свиту провели на некотором отдалении от выстроенных в ряд четверть пудовых «единорогов» — на расстоянии их можно было принять за те четыре более крупнокалиберных орудия, что сейчас готовились открыть стрельбу. Зато дюжину стволов татары подсчитали и сделали про себя определенные выводы.

— Открыть огонь!

Отдав команду, Юрий спокойно взирал на скопище обреченных на убой овечек, что разбрелись по широкой лощине и торопливо выдирали сухую траву, торчащую из-под снега.

Полупудовые «единороги» рявкнули, выплеснув из себя длинные языки пламени и густые клубы белого дыма. В воздухе можно было заметить смазанные очертания крутящихся снарядов.

Очередное «ноу-хау» вышло крайне неудачным для изобретателя — продолговатый снаряд, примененный вместо круглого ядра, оказался совершенно никчемной штукой. Он не хотел лететь прямо, как полагалось бы по теории, и опытах с пулей Нейслера. Нет, эта чугунная болванка виляла как алкоголик на дороге, к тому же начинала вращаться поперек, напоминая пропеллер.

Испытания, казалось бы, верного «чудо-оружия» повергли Галицкого в шок. Летело сотворенное его пытливым умом «чудо-юдо» недалеко, точность никакая, зато масса шрапнели и пороха втрое больше, и взрывалась эта адская смесь с ужасающим грохотом, приведя всех в ступор, включая самого Юрия. Опытным путем установили дистанцию в семьсот шагов, и приняли только этот снаряд на вооружение против плотных масс кавалерии и пехоты. Особой точности здесь не требовалась — ее с легкостью возмещала вчетверо возросшая масса пороха и чугуна. Над головами несчастных овец сейчас взрывалось больше двух пудов рифленого чугуна и крупной дроби от одного выстрела. Настоящий железный дождь, который Юрий с проснувшимся в нем чувством черного юмора окрестил «манной небесной».

За считанные секунду натасканные расчеты перезарядили «единороги» готовыми картузами, последовал слитный оглушающий залп, а после короткой паузы разразился еще один. Юрий мысленно похвалил канониров, понимая, что быстрота перезарядки произвела на смертельно побледневшего татарского мурзу ошеломительное впечатление. Так в этом мире никто еще не мог столь быстро готовить орудия к новому выстрелу.

— Добить!

Десять самых лучших стрелков с винтовками, на которых установили пусть примитивные, но уже полезные диоптрические кольцевые прицелы. «Охотники», а так он называл снайперов, были заранее поставлены через большие интервалы, и сразу начали стрелять. Дым соседей им не мешал прицеливаться, перезарядку проводили быстро, палили с колена — каждый сделал по три выстрела и все стихло.

Это была хорошо поставленная «показуха»!

Бегущих и прыгающих овец едва свалили с полдюжины — зато, как эффектно это выглядело, особенно для татар, что с вытаращенными глазами и вытянувшимися лицами смотрели на учиненную бойню.

— Овечки маленькие, с десяток убили. Будь кони, попали бы во всех. Ведь конь или человек куда крупнее барана!

Юрий со злой ухмылкой посмотрел на мурзу — тот с невероятным трудом взял себя в руки. Все прекрасно понял татарин, молча проглотил и намек про «барана», похожий на оскорбление. И уже оценил все ужасающие перспективы обладания вот таким страшным оружием.

— Никогда не видел столь удивительного зрелища, — мурза непроизвольно сглотнул. Но опомнился и с поклоном произнес:

— С тобой нельзя спорить… хан Юрий. На днях вам пригонят пять тысяч овец — и вы снова сможете учить своих стрельцов и топчи. Таких воинов нет и у повелителя правоверных — на службе их бы осыпали золотом. Султан ценит преданных и умелых врагов, что переходят на его службу, благородный хан Юрий.