Венец терновый (2)

К великому удивлению Юрия, старый воевода, давно поседевший в походах, с суровым лицом неожиданно поклонился ему в пояс, и так застыл. Понимая, что сейчас происходит доселе невообразимая вещь — первый представитель знатного московского боярства не только признал его княжеское достоинство, но принес торжественные извинения.

— И ты меня прости, Григорий Григорьевич, если чем не нарочно обидел, — Юрий помог выпрямиться старому князю, и оказывая уважения, усадил того в роскошное кресло. Сам уселся в другое, и, упреждая князя, сразу заговорил, выигрывая паузу:

— Серебро, что было послано из Москвы и по нерадивости воеводы татарами захвачено, я твоим людям немедленно передам. Все шесть десятков бочонков в подклеть дворцовую сложены — один из подьячих там сидит безвыходно, пока другой спит. Вот только охраны у тебя маловато, князь Григорий Григорьевич — думаю, люди у тебя умелые, и в боях побывавшие — но немного их против орды. Да и повозок маловато, дам свои. Да и стрельцов на охрану две сотни выделю — сопроводят.

— Благодарствую, Юрий Львович. Но токмо до Северского Донца — на том берегу от Святогорской обители обоз большой нынче подошел. Там тебе привезли триста пудов пороха, да свинца четыреста пудов. Да сукна османского две тысячи аршин, и всякого прочего добра, что в лагере турецком захватили. А охраны там при возах достаточно — полтысячи драгун да семь сотен черкас конных.

«Уел он меня, что тут скажешь. И отдарок за серебро привез знатный — причем такой, что ни один дьяк не подкопается — из трофеев взятый. Припасы воинские никогда не дуванят, их командующий распределяет как ему самому видно. И миролюбие снова показал — отряд хоть и большой, но реку не перешел, а потому мои порубежные стражники не всполошатся. Умно — и силу показал, но угрожать ей не стал, наоборот, обходителен».

— Не удивляйся, Юрий Львович, то не благодарность за серебро. Хан Селим-Гирей свою орду спешно на Крым повел, ибо слух пошел по степи, что ты крымские городки разорил, тысячи невольников освободил. Две татарские орды уничтожил подчистую, своей рукою калги-султана зарубил, и богатств немеряных набрал.

— Врут, Григорий Григорьевич. До Крыма я не дошел, да и зачем свою голову в западню совать. Орду одну рассеял, это точно, она огромный обоз из Слобожанщины вела, с двумя тысячами невольников.

— Да, недаром говорят, что у страха глаза велики! Зело испугались крымчаки, что ты к ним в «гости» пришел, слухи среди них ходили разные, один другого страшнее, — усмехнулся в седую бороду старый воевода. И тут же спросил с интересом:

— Сколько татар было в охранении?

— Тысячи четыре, на первый взгляд, но не больше пяти. У меня семьсот стрельцов и шесть орудий, с картечами и гранатами, да четыре сотни донских казаков и запорожцев.

— И как ты их рассеял? Ружейной пальбой дальнобойными пулями? Али гранатами, что над головами в небе взрываются и сверху всех чугунной дробью осыпают?!

— И так, и этак, но в основном орудийными залпами в смятение привели, а из ружей окончательно разогнали по степи. Обоз повели на Владимир Ново-Волынский, но тут еще одна орда подоспела, что от Чигирина отошла, с калги-султаном, — Юрий насторожился от поразительной осведомленности князя, но отвечал охотно.

— Вот тут мы и попались…

Глава 11

— И что такое случилось?

Глаза старого воеводы блеснули, и Юрий виновато пожал плечами. Потом пояснил свою ошибку:

— Я раньше, когда уходил из степи, пал пускал — ногайцам не до меня сразу становилось. Но теперь они меня перехитрили — твое серебро, Григорий Григорьевич, крымчакам дороже полона показалось. Вот они огонь и пустили нам в лицо. Я поздно дал команду картечными гранатами стрелять — зато теперь знаю, как путь впереди расчищать. Буду вперед выдвигать авангарды сильные, с орудиями и вагенбургом — на десять и двадцать верст — замаются пал пускать.

Юрий остановился — воспоминания накатили мутным валом, от ощущения беспомощности можно было бы взвыть. Но Галицкий сразу взял себя в руки, и продолжил повествование:

— И под ветер подставляться никогда не стану. А в случае необходимости, если пал вдогонку пустят, то длинную полосу выжечь и огонь остановиться. А за это время с обозом можно далеко уйти. И маршрут выбирать у речных русел, чтоб сразу на другой берег перейти. Да много чего придумать можно — без артиллерии вся их орда бессильна, лошадей перестрелять на раз-два легко можно. А без коней ногайцы не вояки!

— Считай, что повезло, раз ты живой сейчас передо мной здесь сидишь. Дождь пошел, или ветер переменился?

— Последнее, Григорий Григорьевич. На татар он подул, причем резко, будто Господь услышал горячие молитвы православных…

— А люди говорят, что некий князь колдовские заклинания произносил, и многие из слов непонятных. И огонь сам развернулся и стал татар кольцом охватывать, да так быстро, что орда убежать не успела. В овраг была загнана и дымом с пламенем уморена.