Венец рабов

Он поднял руку, и его пальцы обхватили эфес нового церемониального меча, который он надел на эту церемонию.

На самом деле это был не меч; лезвие было для меча слишком коротко. Оружие на его бедре более походило на очень большой нож. Такие ножи традиционно использовались в древние времена при разборках гангстерских кланов, основавших Эревон столетия тому назад.

Вальтер Имбеси передал его Майклу в тот самый день, когда он по пути к Факелу прибыл на Эревон. Когда Майкл прочитал выгравированную на лезвии надпись, его сердце упало.

"Дому Винтонов, наши восхищение и благодарность". И подписи: "Фуэнтес. Холл. Гавличек. Имбеси." Новый необъявленный квадрумвират, правящий Эревоном.

"Дому Винтонов". Не "Звёздному Королевству Мантикоры". Эревонцы, на свой манер, ясно дали понять, что для мантикорской династии чёрный ход всегда останется открытым. Однако парадная дверь для Звёздного Королевства закрылась.

Церемония коронации вот-вот должна была начаться. Все взгляды теперь были обращены на фигурку Берри, пробирающуюся сквозь толпу вверх на террасу. Она была роскошно одета, однако - ещё одно проявление её искусства подавать неявные знаки - не имела эскорта. Она полагалась исключительно на то, что толпа расступится и пропустит её.

Поскольку в данный момент никто на Майкла не смотрел, он позволил себе вздох, и попытался найти в ситуации положительные аспекты. Согласно эревонским традициям, чёрный ход был на самом деле более престижным входом. Близкие друзья и доверенные слуги всегда попадали в дома эревонских вельмож через заднюю дверь, а не с парадного хода. Наиболее близким друзьям даже доверялась кодовая комбинация от замка на двери чёрного хода.

В переводе на дипломатический язык - Майкл скосил глаза на приёмную дочь - этим "кодом" являлась Руфь Винтон.

Юдифь уже ясно дала понять, что она поддерживает сделанное Руфи предложение. Майкл до сих пор колебался.

- Ладно, - пробурчал он. - Руфь, раз ты так хочешь, я не возражаю. Можешь оставаться здесь сколько угодно. Благословляю.

Руфь расплылась в улыбке.

- Спасибо, папочка.

Берри пробиралась сквозь толпу довольно медленно. Не потому, что люди перед ней не расступались, а потому, что она болтала с ними по дороге. Поскольку у него было ещё немного времени до начала церемонии, Майкл снова вернулся к обдумыванию вопроса. И спустя некоторое время обнаружил, что, несмотря на свои опасения, всё более и более соглашается с оценкой жены.

Юдифь этим утром высказалась прямо.

- Майкл, да наплевать на дипломатию! Руфи здесь хорошо! И я говорю не о шпионских забавах! - Тут Юдифь хихикнула. - Конечно под руководством Антона Зилвицкого и Джереми Экса - даже не упоминая о недалеко ушедших от гангстеров эревонцах - она станет ещё большим ходячим кошмаром, чем сейчас. Но намного важнее, что здесь уже вложено немного и её труда, Майкл. И впервые в жизни она нашла настоящих друзей. И одну очень близкую подругу.

Действительно, так. Очень близкую подругу. И при виде того, как эта близкая подруга начала подниматься на террасу по лестнице, Майкл Винтон-Серисбург обнаружил, что все его сомнения растаяли.

- Тем не менее, тебе придётся согласиться на охрану подразделением королевских гвардейцев, - негромко произнёс он. - Я оставлю нашу с Юдифью группу охраны, поскольку на обратном пути они нам будут не нужны.

Он заметил, что Руфь поёжилась.

- Даже и не пытайся возражать, дочка. Сестра убьёт меня, если я их тебе не оставлю.

Руфь не стала возражать прямо сейчас. Всё равно это было невозможно, потому что Берри уже поднялась на террасу и подходила к раввину. Церемония наконец-то должна была начаться. Однако Майкл знал, что позже дочь вернётся к этому вопросу. Ещё он знал подлинную причину, не имеющую ни малейшего отношения к дипломатическим увёрткам, к которым она прибегнет - ощущение вины перед её прежней охраной. Не столько из-за их гибели при исполнении своего долга, сколько из-за того, что она тут же вступила в союз с человеком, ничего не предпринявшим для их спасения, пусть даже он и не был лично ответственен за их смерти.

Однако Майкла это ничуть не беспокоило. Он понимал менталитет королевских гвардейцев гораздо лучше, чем его приёмная дочь. И, говоря начистоту, даже лучше чем она будет когда-либо понимать. Несмотря на своё воспитание, Руфь на самом деле никогда не смогла бы мыслить подобно настоящему члену королевской фамилии - или ближайшим королевским слугам. Майкл был вполне уверен, что гвардейцы уже дали свою оценку его дочери. Королевская безжалостность во имя государственных интересов, пусть даже ценой их собственных жизней, ничуть бы их не обеспокоила. Таковы были правила игры, в которую они вошли по собственной воле. По-настоящему их заботило, чтобы персона, которой они служили и которую оберегали, умела играть в эту игру - играть хорошо, ради реальных целей, с храбростью и изяществом. Они готовы были жертвовать своими жизнями без всякого колебания до тех пор, пока считали, что их жизни не будут понапрасну истрачены дураком или трусом.