Венец лжи (ЛП)

Пенн обхватил сзади мою шею, выпрямился и вошел в меня короткими, глубокими толчками. Мой оргазм превратился в упругие бумеранги, отскакивающие от стенок моей сжимающейся и разрывающейся киски, пока я не сдалась и не упала щекой на ковер.

Кончик его члена вонзился в меня слишком сильно, слишком глубоко. Я дернулась, чтобы освободиться, но Пенн рывком привлек меня к себе, слившись со мной в этом золотом блаженном сиянии. С дрожью и трепетом он кончал, находясь глубоко во мне.

Мы замерли без движения, сотрясаемые толчками — сваленная в одном месте куча блестящих нарядов.

Вокруг снова начал проявляться внешний мир, лимузин затормозил и из динамика раздался голос водителя.

— Сэр, мы на месте.

Пенн нажала на кнопку.

— Одну минуту минуту. Мы выйдем сами. Ни при каких обстоятельствах не открывай двери, понял?

— Понял.

Я чувствовала на щеке ковровый ожог и неописуемую слабость в суставах, но когда Пенн выскользнул из меня и убрал в салфетку презерватив, то помог мне подняться и прижался в обжигающем поцелуе к моему чувствительному лицу.

— Господи, посмотри, что я с тобой сделал.

Без особой нежности Пенн схватил другую салфетку, усадил меня на сиденье и опустился на пол у меня между ног. Когда я попыталась их сжать, он раздвинул мне колени и уставился на меня суровым взглядом. Не сводя с меня глаз, он вытер меня дочиста, вернул на место мои трусики и одернул мне платье.

— Ты легко отделалась, Элль. Чертовски легко.

Застегнув ширинку, он провел обеими руками по волосам, затем открыл дверь и вышел.

Глава тридцать вторая

Те первые несколько шагов в ночную феерию оказались одними из самых трудных в моей жизни.

И не только потому, что у меня болели места, которые никак не должны болеть на людях, но и потому, что Пенн закрылся. В машине он сказал такое, что мне очень хотелось прояснить. Он совершил промах, и мне не терпелось раскрутить его на большее.

Больше всего на свете мне сейчас хотелось найти тихое место и потребовать, чтобы Пенн раскрыл карты, но он не дал мне шанса.

Схватив меня за руку, Пенн с улыбкой кивнул толпившимся у входа людям и увлек меня в роскошный банкетный зал отеля, где проходила церемония.

Сотни одетых в серебряные наряды людей смеялись и переговаривались, сверкая, как упавшие с неба звезды. Расставленные по периметру зала столы напоминали летающие тарелки, украшенные кружевами и хрустальными канделябрами.

— У тебя есть выбор, Элль, — пробормотал Пенн, ведя меня через толпу народа.

Когда он не озвучил мне варианты этого самого выбора, я нахмурилась.

— Какой выбор?

— Сегодня вечером произойдут две вещи, не подлежащие обсуждению.

Мои пальцы напряглись в его сжатой ладони.

— Я не соглашаюсь на то, чего не могу контролировать.

Он ухмыльнулся.

— Как будто трахаться со мной ты соглашалась. Ты это не контролировала.

Я сглотнула, ненавидя его за то, что он прав. С другой стороны, Пенн ведь спросил меня, доверяю ли я ему. Он попросил разрешения, дав мне возможность отказаться.

«Чего я не сделала».

Сделав этот маленький вывод, я вновь обратила все свое внимание на Пенна.

— Две вещи, — лукаво улыбнулся он. — Единственное, что ты можешь контролировать, — это то, в какой очередности они произойдут.

Поджав губы, я приняла протянутый мне бокал шампанского, который он взял с серебряного подноса стоявшего рядом официанта в белой униформе.

— Во-первых, ты выпьешь. Я хочу, чтобы ты была навеселе — как в тот вечер, когда сказала мне «да». Хочу, чтобы ты стала свободной, расслабленной и готовой делать то, что я скажу.

Я сделала глоток шампанского — и так уже достаточно горького, чтобы все пошло наперекосяк.

— Это было всего один раз. Я почти не пью.

— Сегодня вечером выпьешь, — его пальцы выскользнули из моей ладони; Пенн взял меня за локоть и повел мимо особенно большой группы людей. — Мне нужно, чтобы ты стала более восприимчивой.

— Зачем?

— За тем, что после этого мы поговорим.

Я невольно оступилась.

— Поговорим?

Пенн нахмурился, на его обычно красивом лице отразилось разочарование.

— Элль, ты хочешь узнать, кто я?

Он шагнул ближе и с обольщением и интригой прошептал мне на ухо:

— Я тебе расскажу. Но чтобы принять правду, ты должна подходить ко всему непредвзято.

Я сделала еще один глоток шампанского — не из-за его приказа, а потому, что от волнения у меня пересохло во рту.

— А зачем мне подходить ко всему непредвзято? — я отстранилась, заглянув в его темно-бронзовые глаза. — Кто ты такой?

— Скоро узнаешь, — Пенн повел плечами, и его голос сорвался от напряжения. — Ты получишь свои ответы. Но только если будешь делать то, что тебе говорят.

От такого снисходительного замечания меня передернуло.

— Я скажу тебе, Элль, но это ничего не изменит, — он погладил меня по щеке с внезапной нежностью. — Ты была моей с первого момента нашей встречи и останешься моей, пока я тебя не отпущу. Все остальное — все твои аргументы, отрицания и отказы — ничего для меня не значат.

Пенн наклонился ко мне так близко, что наши носы соприкоснулись.

— Помни об этом, когда я всё тебе скажу. Ты уже проиграла. Почему? Потому что ты моя.