Венец Чингисхана

Старик был крупный, с внушительным, породистым лицом, густыми серебристо-седыми волосами и тяжелым подбородком. Ноги его были укутаны темно-красным шерстяным пледом, руки лежали на подлокотниках кресла. Надо признать, руки у него были красивые – сильные, тяжелые, правильной формы.

Наши глаза встретились, старик приоткрыл рот и издал какое-то нечленораздельное мычание, в котором прозвучала нечеловеческая мука, беспомощность и безысходность.

Я вспомнила, что он парализован – инсульт или что-то вроде того. Это было страшно и несправедливо – от его фигуры веяло силой и значительностью, но на деле он был слабее и беспомощнее грудного ребенка…

– Сейчас, сейчас! – озабоченно проговорила Августа, подошла к старику и вытерла клетчатым платком подбородок, по которому сбегала тонкая прозрачная ниточка слюны. Затем она повернулась ко мне и раздраженно проговорила: – Не беспокойтесь, вам не придется ухаживать за Павлом Васильевичем, к нему ежедневно приходит квалифицированная медсестра.

– А убирать в его комнате? – уточнила я.

– Само собой! – Она вышла из комнаты и глазами показала мне, чтобы я следовала за ней.

Я так и сделала, однако, прежде чем закрыть дверь, бросила на старика последний взгляд.

Глаза его были полны жизни и страдания. И он смотрел на меня, словно хотел мне что-то сказать. Что-то очень важное.

– Ну что ж, думаю, вы поняли, что от вас требуется, – проговорила Августа тоном не вопроса, а утверждения.

– Да… – подтвердила я и торопливо добавила: – Только еще одно… Люся говорила, что я могу жить у вас… понимаете, у меня в квартире такая ситуация…

– Меня нисколько не интересует ваша ситуация! – отчеканила Августа, но тут же добавила с крайним неудовольствием: – Да, Люся мне говорила, что вам негде жить… ну ладно, это будет, пожалуй, даже удобно, учитывая ваши обязанности. По крайней мере, вы всегда будете под рукой. А то ваша предшественница вечно то опаздывала, то вовсе не приходила, ссылаясь на какие-то дурацкие обстоятельства. Так и быть, вы можете ночевать вот в этой комнате…

Она толкнула очередную дверь, которую я раньше не замечала, и показала мне крохотную комнату, точнее сказать – чулан без окна, куда они, по-видимому, сваливали все совсем уж ненужные вещи.

– Но как здесь устроиться? – проговорила я растерянно, окинув взглядом груду старых цветочных горшков, ломаных табуреток, пустых коробок и прочего барахла.

– А это уж, милая, ваша забота! – фыркнула Августа Васильевна. – Вы же хотите здесь ночевать – вот и разберитесь! Здесь, по крайней мере, есть кровать!

Кровать в этом чулане действительно была – если, конечно, это складное страшилище было именно кроватью, а не гибридом антикварной швейной машинки и складной гладильной доски времен Первой мировой войны.

Я вспомнила урода Витьку, вздохнула и поблагодарила Августу.

– Устраивайтесь! – проворчала она и удалилась.

Я встала посреди чулана и огляделась.

У задней его стены стоял большой платяной шкаф. Он оказался пустым, и я довольно быстро умудрилась запихнуть в него весь хлам: цветочные горшки, коробки, обломки мебели, детские санки, старую вешалку для одежды, допотопную пишущую машинку «Ундервуд», чугунную подставку от швейной машинки «Зингер» и еще множество совершенно ненужных вещей. Оставила я одну табуретку, которой еще можно было пользоваться по прямому назначению, более-менее целую тумбочку и ту самую кровать.

Если с табуреткой и тумбочкой все было ясно, то кровать еще предстояло привести в удобоваримое состояние.

Кровать, как уже сказано, была складная и очень древняя. Она состояла из десятка металлических частей, соединенных друг с другом самым причудливым образом, и куска плотной парусины, на котором мне предстояло спать.

Я оглядела эту конструкцию и тяжело вздохнула.

Такое впечатление, что это все же не кровать, а головоломка. Кубик Рубика позапрошлого века. Все эти железяки никак не подходили друг к другу.

В прежние времена за неимением мужа мне время от времени приходилось самостоятельно собирать новую мебель и бытовую технику, но тогда у меня хотя бы были инструкции и чертежи, а сейчас – только эта груда металлолома…

Однако я вспомнила неповторимого своего соседа и решила, что преодолею любые трудности, лишь бы не оказаться снова в одной квартире с ним.

Первые полчаса я безуспешно пыталась найти в устройстве кровати какую-то логику, какую-то инженерную мысль. Когда из этого ничего не вышло – применила метод проб и ошибок, случайным образом соединяя детали.

Нетрудно догадаться, что это тоже ни к чему не привело.

Я выругалась, чтобы выпустить пар, и с ненавистью встряхнула проклятую раскладушку…

И вы не поверите, но от этой встряски все детали встали на свои места, и груда металлолома превратилась в кровать!

Да, не зря говорят, что основательная встряска может быть очень полезной, причем, как я только что убедилась, не только для людей, но и для предметов быта…

Я облегченно вздохнула и придвинула раскладушку к стене, чтобы увеличить ее устойчивость.