Венец Чингисхана

– Не смеши, – отмахнулась она, – никуда ты не ходила, а если и оставила заявление, никто его читать не станет!

Какая же я дура, что позвонила Антону! Он нажаловался этой монстрихе, она-то оперативно действует, сразу меня сцапала.

– Будешь подписывать? – снова спросила Аксюта.

– Да пошла ты! – заорала я и плюнула кровью.

Я метила в нее, а попала на документы. В ту же минуту громила схватил меня и заломил левую руку за спину. В глазах потемнело от нестерпимой боли.

– Больно? – спросила Аксюта. – Посиди спокойно и послушай. Ты, дорогая, никто и звать тебя никак. Вот дам я команду – и придушат тебя прямо здесь, а потом закатают в бетон в фундаменте нового дома. И никто никогда не найдет, знаешь почему? Потому что искать не станут. Некому искать. На работе тебя не хватятся, а муж скажет, что уехала ты далеко, с любовником. И все. Родственников у тебя нету, а кто остался – тем до тебя никакого дела.

Я слушала ее и понимала, что она совершенно права, так оно и будет. Может, оттого, что Аксюта говорила так буднично и спокойно, я ей поверила.

В самом деле, кто я теперь? Никто и звать никак. Была деловая женщина, много работала, получала приличную заработную плату, люди в подчинении были, муж, квартира трехкомнатная. И все это улетучилось за очень короткое время, буквально в один миг. Так, может, ничего и не было? Может быть, мне только казалось, что у меня достаточно прочное положение, а на самом деле все, что я создавала упорным трудом, не гнушаясь мелких гадостей, – фантом, карточный домик, готовый развалиться от малейшего прикосновения?

– И не стану я тебя убивать только потому, – продолжала Аксюта, – что у Антона из-за этого неприятности будут. Если пропадешь ты, то развод не оформить, из квартиры тебя сразу не выписать, пойдет юридическая тягомотина… А мне надо быстрее, я – человек деловой, поэтому сделаем все законно.

– Законно? – Я попыталась усмехнуться, но громила еще сильнее заломил руку, так что я застонала.

– Подписывай бумаги, и разойдемся красиво! – миролюбиво предложила Аксюта, сделав незаметный знак своему бодигарду, чтобы не слишком усердствовал.

– Слушай, – пропыхтела я, – ну за каким чертом он тебе сдался? Ну, невтерпеж, что ли? Так от него в постели толку мало, это я тебе совершенно серьезно говорю! Вообще, у него внутри ничего нету, это вывеска одна красивая! Я за полтора года его изучила вдоль и поперек, с него толку не будет, он любой проект провалит, не сможет ничего добиться! Мне он, конечно, тоже не нужен, но тебе-то зачем такое барахло? Еще деньги на него тратить!

– Учту твои замечания, – буркнула Аксюта, – но хватит разговоров. Ты поняла уже, что со мной шутки шутить не стоит? Убить тебя не убью, а руки-ноги Леша переломает запросто. Будешь по больницам муниципальным валяться…

На этом месте Леша снова заломил руку. Я уже притерпелась, так что даже не вскрикнула.

– Ну, ломать руку? Последний раз спрашиваю… Сначала левую, чтобы правой подписать смогла…

Я взглянула искоса на свою мучительницу.

В том, что Леша по ее приказу не только сломает мне руку, но и свернет шею, как цыпленку, я не сомневалась. Не то чтобы я потеряла волю к сопротивлению, просто старая истина о том, что плетью обуха не перешибешь, возникла передо мной во всей красе.

Потихоньку во мне разрасталось одно сильное чувство – любопытство. До какой степени судьба может издеваться над человеком? И для чего было отнимать у него работу, имущество, квартиру, чтобы потом отнять жизнь? Нет, жизнь судьба мне оставит, это точно, кто-то могущественный там, наверху, небось хочет понаблюдать, как я стану барахтаться.

– На, подавись! – Я не глядя поставила везде свою подпись.

Аксюта внимательно просмотрела документы и кивнула своему Леше.

– Давай!

На миг я испугалась – не задумала ли она все же меня убить, но Леша мигом сдернул меня со стула и потащил к выходу, так что сердечного прощания с мадам Аксютой у нас не получилось. Впрочем, не знаю, как она, а я и не собиралась.

Снова меня везли на той же машине двое громил, так же зажав на заднем сиденье, только теперь я молчала, лишь изредка потирала онемевшую руку. Пальцы двигались, плечо шевелилось – ничего, отойдет.

Мы приехали к моему дому, то есть бывшему моему, теперь мне там не было места. После всего случившегося сначала ночью, а потом утром в организме моем на время иссякли запасы отчаяния, я воспринимала все довольно спокойно.

Дверь открыла свекровь. Коробки с моими вещами, аккуратно завязанные, стояли в прихожей.

– Диночка, я все положила, и тапочки твои, и книжки, и фотографии… – суетилась она, – ничего не забыла… ой, расческу… – Она бросилась в ванную и принесла щетку для волос.

– Вот, возьми!

Дура она круглая или скотина первостатейная?

Я поглядела пристально свекрови в глаза и заметила в них тщательно скрываемый страх. Значит, не дура, соображает, с кем ее сыночек связался. Боится.

Все это время дверь в гостиную была плотно закрыта, но я знала, что муженек мой дома. За материну спину прячется, хотя знает, что ничего ему сделать я все равно не смогу.

Ну ладно, счастливо оставаться.