Дело тут было в том, что в газете «Нью-Йорк Геральд» появились отрывки из будущей речи президента перед конгрессом – и еще до того, как она была произнесена. Ну, возникли вопросы к редактору – где же он раздобыл столь ценные материалы? И тут грянул пушечный залп – в газете «Нью-Йорк Трибьюн», конкуренте «Нью-Йорк Геральд», появилась статья, в которой говорилось, что «слив» произошел через Мэри Линкольн, – якобы она-то и дала нужные бумаги предприимчивому редактору. А надо сказать, что миссис Линкольн в Вашингтоне недолюбливали – считали слишком вульгарной, а в Огайо газеты и вовсе писали, что «
И юридический комитет конгресса во всей грозной силе занялся расследованием хода дел не где-нибудь, а в самом Белом доме. И беднягу редактора вызвали на слушания и задавали разные неприятные вопросы, а когда он отказался отвечать, ссылаясь на право газетчика не выдавать свои источники, – посадили под замок «
Линкольну сильно повезло, что совместный проект его супруги и этого самого садовника по уменьшению ее долгов не попал в поле зрения комиссии. Расследование прошло в июле 1861 года. Tогда, летом, он еще не знал, в какую грязь влетела по своей глупости его жена. Если бы дело открылось, президент, хоть и очень косвенно причастный к ее деятельности, был бы опозорен. Тем временем другая комиссия конгресса нашла значительные злоупотребления, связанные с военными поставками, – и Кэмерон, военный министр Линкольна, был отправлен послом в Россию.
Под большим политическим давлением сената прошли значительные изменения в высшем командовании армии. Генерал Уинфилд Скотт, чьи дарования ценили, но которому уже давно пошел восьмой десяток, был отправлен в отставку и заменен Макклелланом. Как мы уже знаем, отношения между ним и Линкольном, поначалу превосходные, дальше как-то не заладились. Одной из причин было то, что генерал Макклеллан, главнокомандующий американской армией, не делился своими планами ни с кем, даже с президентом.
Он ему не доверял.
II
На совещании, состоявшемся 13 января 1861 года, генерал Макклеллан на вопрос президента, что же он намерен предпринять на Потомаке, резко ответил, что «…
Так что Макклеллану на слово не поверили, вопросы продолжились.
И по-прежнему добиться хоть сколько-нибудь ясного ответа от Макклеллана относительно его планов оказалось невозможно В конце концов, когда глава армейского бюро снабжения и тыла Мейгс сказал генералу, что президент имеет право знать его намерения, тот громким театральным шепотом, слышным на всю комнату, ответил: «
Это был прямой вызов, и сама форма предложения ставила Линкольна в трудное положение. Он мог потребовать ответа, а потом действительно найти все, что ему будет сказано, на газетных полосах и оказаться в положении оправдывающегося за утечку. Если же отказаться от вопроса – это толковалось бы как отказ от своего права спрашивать и признание полного превосходства Макклеллана во всем, что касалось ведения военных действий. Замысел Макклеллана, право же, был рассчитан с истинно стратегической точностью, но генерал не принял во внимание того обстоятельства, что Авраам Линкольн в ходе своей юридической практики повидал всякое.