Великий Краббен

Просто мы привыкли к асфальту городов, к тесным улицам, к лабиринту мертвого бетона, привыкли к закоулкам загаженных зоопарков, а мир…

О, мир все еще обширен!

И в этом обширном мире, огромном, действительно огромном, есть кроме гор, пустынь, тропических лесов, знойных влажных болот еще и океаны.

Кто прячется в их пучинах?

– А сколько он может стоить? – не унимался Серп Иванович.

Я молчал.

Тоскливо неслись над водой долгие стоны Краббена.

– Наверное, много, – сам себе ответил Сказкин. – У меня все равно столько нет. У меня, начальник, столько никогда не было. У меня, начальник, никогда не будет столько.

Я молчал.

Я слушал плач Краббена.

Я видел путь Краббена в ночном океане.

Безмолвие звезд, мертвые вспышки люминофор…

Кто он?.. Откуда?.. Куда плывет?..

– Никогда! – плакался Серп Иванович. – Никогда, начальник, не буду я миллионером! У меня ведь дома, сам знаешь, все удобства во дворе. Я как приду в тот домик с сердечком на дверце, так сразу вижу – валяется на полу пятак. Уже пылью покрылся, паутина его оплела. А настоящий миллионер, начальник, давно бы воспользовался тем пятаком.

Туман…

– А говорил, к пяти вернемся!

Туман…

– Дождь будет, однако, – длинно зевнул Сказкин. – Мы тут или с голоду помрем, или Краббен нас победит.

Я хмыкнул.

«Дождь будет…»

Честно говоря, я ждал этих слов.

От Шикотана до Шумшу каждому курильчанину известно: «Серп сказал – погода изменится!»

С точностью до наоборот.

И правда.

Как в гигантскую трубу вынесло в небо согретый солнцем туман. Призрачно высветились кошмарные обрывы, весело отразились солнечные лучи от плоских вод. И откуда-то издалека, как стрекот швейной машинки, пришел, растянулся, поплыл в воздухе томительный, ни на что не похожий звук.

– Начальник! – забеспокоился Сказкин. – А это что? Еще один Краббен, только летающий? Сколько живу, страхов таких не видел!

Я прислушался.

– Вертолет…

И не мы одни это поняли.

Встревоженный непонятным звуком (может, когда-то доисторические враги когтили Краббена с воздуха?), Краббен неуклюже сполз с камней в воду, оттолкнулся от берега и медленно, без единого всплеска, ушел в глубину – черная туманность, пронизывающая светлую бездну.

– Уходит! – заорал, вскакивая, Серп Иванович.

Но я и сам это видел.

Как видел и вертолет, разматывающий винты над кальдерой.

– Гад! – выругался я. – Не мог зайти со стороны пролива?

– Он не мог зайти со стороны пролива, – удовлетворенно пояснил Сказкин. – Это же МИ-1. Он как велосипед, его любым ветром сдувает.

Свесив с каменного козырька босые ноги, Сказкин с наслаждением шевелил пальцами.

Он уже не боялся Краббена.

Он уже ничего не боялся.

Техника шла на помощь, техника подтверждала: он, Сказкин, человек! Он, Сказкин, Венец творения! Его, Сказкина, в беде не оставят!

– Это за нами!

Я был в отчаянии.

Странно выгибая черную спину, отчего он и впрямь казался горбатым, Краббен легко уходил к Камню-Льву.

Вот он прошел мимо высокой скалы, добела изгаженной птицами, вот он поднял грудью мощный вал, вот он вскинул над водой плоскую голову, и теперь уже навсегда, навсегда, навсегда, навсегда, навсегда растворился в голубоватой дымке, стелющейся над открытым океаном.

Ревя, раскачиваясь в воздухе, подняв под собой столб пыли, над берегом завис вертолет.

Серебряный круг винта, рыжий пилот…

Я ничего не слышал.

Я был в отчаянии.

– Да брось, начальник! – утешал меня Сказкин. – Я тебя с корейцем сведу в Находке. За бутылек он тебе на спине выколет двух таких.

Тетрадь пятая. Запоздалые сожаления

Лоция Охотского моря. «Почему это так, начальник?» Ученый совет СахКНИИ. Яблоко Евы и яблоко Ньютона «Как там с базисфеноидом?» Глубинная бомба для сироты Агафона Романтики с «Цуйо-мару». Гинзбург против Шикамы. О почте – в последний раз. Приписка.

Мыс Большой Нос является северным входным мысом залива Доброе Начало и западной оконечностью вулкана Атсонупури. Мыс представляет собой скалистый обрывистый утес черного цвета и является хорошим радиолокационным ориентиром. На мысе гнездится множество птиц. Мыс приглубый. К югу от мыса в 1 кбт от берега лежат надводные и подводные скалы.

Глупо стоять перед мчащимся на тебя табуном. Надо или уходить в сторону, или вставать во главе табуна.

К сожалению, встать перед Краббеном я не мог. К еще большему сожалению, мы вообще не смогли обнаружить Краббена, хотя я и заставил матерящегося рыжего пилота («Скоро световой день кончится!») дать большой круг над океаном на пространстве от Камня-Льва до вулкана Атсонупури.

Пилот злился. Его оторвали отдел, его загнали в какую-то дыру ради двух идиотов. «Если бы не Агафон, – злился он, – вы бы у меня тут посидели!»

Даже Сказкин возмутился:

– Вывел бы я тебя на пару слов!