Великий карбункул

Время зовет их из солнечной юности назад, в холодную и мрачную долину

преклонных лет. Они оглянулись на доктора Хейдеггера, который по-прежнему

сидел в своем резном кресле, держа в руках полустолетнюю розу, подобранную

им среди осколков разбитой чаши. По его знаку четыре виновника беспорядка

уселись на свои места - довольно, впрочем, охотно, так как, несмотря на

возвращенную молодость, резкие движения утомили их.

- Роза моей бедной Сильвии! - вскричал вдруг доктор Хейдеггер, разглядывая цветок при свете вечерней зари. - Она, кажется, вянет опять!

Да, так оно и было. На глазах у склонившихся над нею людей роза

съеживалась все быстрее и быстрее, покуда не сделалась снова такой же

сморщенной и сухой, какой была до того, как попала в чашу. Доктор стряхнул с

ее лепестков последние капли влаги.

- Она и такою дорога мне не меньше, чем в своей утренней свежести, -

сказал он, прижимая увядшую розу к своим увядшим губам.

При этих словах мотылек спорхнул с его седых кудрей и бессильно упал на

пол. Гости доктора вздрогнули. Их вдруг стал пробирать какой-то странный

холодок, и трудно было понять, чего он коснулся раньше - души или тела. Они

взглянули друг на друга, и им почудилось, что каждое отлетающее мгновение

крадет у них какую-нибудь привлекательную черту, оставляет новую морщинку на

коже, которая только что была гладкой и свежей. Не наваждение ли это было?

Неужели течение целой жизни уместилось в этот короткий час, и теперь они

снова - четыре старика, гости старого своего друга доктора Хейдеггера?

- Значит, мы опять состарились? Так скоро? - горестно воскликнули они.

Увы, это была правда. Действие влаги юности оказалось более преходящим, чем власть вина. Опьянение рассеялось. Да! Они снова были стариками.

Судорожным движением, в котором еще сказалась женщина, вдова костлявыми

ладонями закрыла лицо, моля, чтобы гробовая крышка скрыла его навек, раз ему

не суждено более быть прекрасным.

- Да, друзья мои, вы снова стары, - сказал доктор Хейдеггер, - а влага

юности - взгляните! - вся пролита на пол. Что ж, я не сожалею об этом, ибо

если бы даже источник забил у моего порога, я и тогда не нагнулся бы, чтоб

смочить в нем губы, даже если б опьянение длилось не минуты, а годы. Таков

урок, который вы мне преподали.

Но для четверых друзей доктора это не послужило уроком. Они тут же

решили совершить паломничество во Флориду, чтобы утром, днем и вечером

вкушать от Источника юности.

Перевод Е. Калашниковой

ПОГРЕБЕНИЕ РОДЖЕРА МАЛВИНА

Авторизованный перевод с английского Татьяны и Екатерины Кудриных Одним

из множества эпизодов войны с индейцами, овеянной теперь романтическим

ореолом, была экспедиция, предпринятая в 1725 году для защиты границ и

завершившаяся достопамятной “Битвой Лоуэлла”. Опустив некоторые

обстоятельства, можно увидеть много достойного восхищения в героизме

маленького отряда, который дал бой численно вдвое превосходящему противнику

в самом сердце вражеского края, и само рыцарство могло, не стыдясь, увековечить их деяния. Сражение, хотя и роковое для его участников, оказалось благоприятным для страны, ибо сломило сопротивление индейцев и

привело к миру, державшемуся на протяжении нескольких последующих лет.

История и традиция сберегли все в мельчайших подробностях, и командир отряда

разведчиков из числа жителей пограничья стяжал не меньшую славу, чем

полководец, предводительствующий многотысячной армией. Некоторые из

описанных ниже событий, несмотря на замену подлинных имен вымышленными, будут знакомы тем, кто слышал из уст стариков рассказы о судьбе немногих

бойцов, уцелевших после “Битвы Лоуэлла”.

* Лучи раннего солнца весело играли в кронах деревьев, под которыми

накануне вечером устроились на ночлег двое ослабевших от ран мужчин. Они

растянулись на ложе из сухих дубовых листьев посреди небольшой ровной

площадки у подножия скалы - одного из тех природных возвышений, которыми

разнообразится здесь лик земли. Гранитная глыба, вздымающая свои гладкие

склоны над их головами, походила на огромный надгробный камень, прожилки на

котором, казалось, образовывали надпись на давно позабытом языке. В радиусе

нескольких акров обычные для этой местности сосны сменили дубы и другие

деревья с твердой древесиной, чья молодая, крепкая поросль окружала

путников, устроившихся у подножия скалы. Тяжелые раны старшего из мужчин не

давали ему уснуть, и, едва только первый солнечный луч коснулся верхушки

самого высокого дерева, он с трудом приподнялся и, выпрямившись, сел. Резкие

морщины и пересыпавшая волосы седина свидетельствовали, что он уже миновал

средний возраст, но крепко сложенное тело, если бы не рана, способно было

еще выдерживать значительные нагрузки. Однако теперь измученное, осунувшееся

лицо и потухший, безнадежный взгляд, устремленный в глубь леса, выдавали

убежденность в том, что его странствие подошло к концу. Потом он перевел

глаза на лежавшего рядом товарища. Юноша, уронив голову на руку, забылся

беспокойной дремотой. Его пальцы сжимали мушкет и, судя по дрожи, то и дело

искажавшей его черты, его сны были еще полны видений минувшего боя. В