Читаем Великая сталинская империя полностью

Положение значительно ухудшилось, когда после «московского промывания мозгов» на заседании политбюро ЦК КПЮ 19 февраля югославы неожиданно для Сталина пошли на попятную в вопросе о федерации с Болгарией. А на расширенном заседании политбюро 1 марта прозвучало мнение югославских коммунистов, что вследствие сильного влияния русских в Болгарии федерация с ней может привести и к усилению контроля над Югославией. По странному стечению обстоятельств (по странному ли? — Авт.) албанские лидеры не знали (?!) о московском совещании 10 февраля и опять поставили перед Москвой вопрос о необходимости ввода югославских войск в Албанию. Югославские политики, не упуская возможности, тут же стали склонять албанцев к объединению с Югославией. Политически и экономически такое предложение было весьма выгодно бедной Албании, имевшей маленькую и слабую по тем временам армию, слаборазвитое хозяйство — в основном, сельское. В данном случае можно считать, что югославы тут действовали умышленно, не «посоветовавшись с грозным Кремлем». И их позиция, стремление к сохранению большей международной самостоятельности вполне понятны. Тут даже можно симпатизировать гордым и решительным югославам, решившим противиться сталинскому тоталитаризму.

В результате при Тито связи Москвы с Югославией были серьезно и надолго разрушены. Это была первая брешь в отношениях КПСС и советского правительства с восточноевропейскими государствами. 1 марта 1948 года на расширенном заседании политбюро ЦК КПЮ было объявлено, что «СССР не хочет считаться с интересами Югославии, как и других народных демократий, стремится навязать им свои устремления, оказывает давление». Пытаясь заставить Белград подчиниться сталинским решениям, Москва с начала февраля начала тормозить поставки вооружения, необходимого для укрепления обороноспособности югославской армии, постепенно замораживалось и торгово-экономическое сотрудничество. В Белграде решили в таком случае в развитии страны ориентироваться в основном на собственные силы, поскольку заигрывать с Западом ради этого Тито и его сторонники тоже не хотели.

Это был уже открытый бунт против всевластной Москвы, рассчитывавшей после 1945 года постепенно стать полновластной хозяйкой в Восточной Европе и особенно на стратегически выгодных Балканах.

Между тем советский посол Лаврентьев продолжал плести против правительства Тито свои интриги. Достоверно известно, что его информатором был член политбюро ЦК КПЮ, министр финансов С. Жуйкович, настроенный против Тито, сторонник московского международного диктата. Об этом двурушничестве С. Жуйковича имеются документы в АВП РФ, ф. 0144, оп. 30, п. 118, д. 15, л. 112–113; д. 16, л. 75–76. Жуйкович не только осведомлял Лаврентьева о закрытых секретных заседаниях политбюро и правительства, но и о личных, кулуарных беседах болгарских политиков, осмелившихся критиковать Сталина, его окружение и их политику. По сути же, как известно из воспоминаний участников этого политического скандала, критика не носила ничего крамольного и клеветнического, а содержала здравые замечания. Это была своего рода заря плюрализма в югославском правительстве и в его отношениях с Москвой. Однако такое вольнодумство резко противоречило интересам сталинизма.

Мнение самого Сталина насчет Белграда было тогда неустойчиво, импульсивно, переменчиво. Поостыв, он 13 февраля, встретившись с Молотовым, проинструктировал его попытаться примириться со строптивыми югославами, а тот, в этот же день увидевшись с Карделем, сообщил ему о положительном решении Сталина насчет приезда Тито в Москву и о том, что военно-экономические вопросы между Москвой и Белградом будут решаться. Но 1 марта после расширенного заседания политбюро ЦК КПЮ московская и болгарская политика вновь стала сдержанной, подозрительной и осторожной. А советскому торгпреду И. М. Лебедеву югославы отказались выдать служебные данные по экономике страны.

Советское правительство (почему-то как следует не разобравшись в этом эпизоде) за подписью Молотова 18 марта отправило телеграмму Тито. В ней говорилось, что советское правительство рассматривает этот факт, «как акт недоверия к советским работникам в Югославии и как проявление недружелюбия в отношении СССР», а потому немедленно отзывает всех советских гражданских специалистов из Югославии. Отзывались также и советские военные советники и инструкторы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное