По сути, в никуда шли со своими пухлыми трактатами директор Института экономики АН СССР К. В. Островитянов и его сподвижники, когда летом 1949 года обратились к секретарям ЦК ВКП(б) Т. Маленкову и М. Суслову с пространным докладом «О недостатках» в работе института. В документе они обязались исследовать экономику капиталистических стран «в проблемном разрезе». Трудно сказать, насколько они осознавали то, что постановка и рассмотрение проблем мировой экономики только в идеологическом плане не позволит полноценно раскрыть все особенности развития мировой экономики в комплексе, поскольку заранее программировалось «сделать приоритетной» экономику социализма. И исполнители этого гигантского заказа изощрялись, как могли, в изобретении доказательств для утверждения того, чего на самом деле не было и никогда не могло произойти. Советская экономика при всех потугах и успехах действительно не могла по всем основным отраслям тягаться на равных с Западом, о загнивании которого наши политики упрямо твердили десятилетиями, вплоть «до последнего дыхания» СССР. Но даже прогрессивным советским ученым, понимавшим несостоятельность административно-хозяйственной системы, ради собственной карьеры, судьбы и семьи приходилось считаться с мрачными реалиями сталинского «средневековья».
И уж особенно пагубно, по-цензорски костоломно отразилось партийное руководство на создании Большой Советской Энциклопедии (БСЭ), которая готовилась и выходила в свет с 1926 по 1947 год. Целью сталинских критиков и редакторов было закрепить в энциклопедии, где только возможно, марксистско-ленинскую теорию, взгляды на историю, развитие общества, науки, на весь мир.
Не довольствуясь первым изданием и желая дополнить его новыми сталинскими теоретическими высказываниями, на заседании оргбюро ЦК в январе 1949 года одновременно с принятием позорного постановления по борьбе с космополитизмом «для просвещения советского общества» было решено в пятидневный срок разработать проект постановления ЦК о втором издании БСЭ. Задачу поручили академику С. Вавилову и Д. Шепилову. Разрешалось для оправдания необходимости такого дорогого издания и покритиковать первое.
В проекте говорилось, что первое издание БСЭ «содержит грубые теоретические и политические ошибки», многие статьи «аполитичны, написаны в объективистском тоне». Особый упор делался на то, что многие статьи «проникнуты низкопоклонством и раболепием перед иностранщиной», что недостаточно показана ведущая, главенствующая роль советской науки в мировом прогрессе.
«А бомбу-то с атомом первыми рванули американцы», — осмелился тогда в узком кругу без последствий для себя хихикнуть патриарх медицины, сотрудничавший в медицинском разделе энциклопедии ученик Бехтерева В. Тангоров.
На Политбюро при утверждении проекта второго издания БСЭ указывалось на «необходимость приоритетного значения партийно-классового подхода». «Интересно, как с классовых позиций писать статьи о сообществах африканских обезьян?» — пошла тогда гулять шутка в узком кругу молодых ученых-диссидентов. Да, несмотря на жестокие уроки прошлого, на потери, которые понесла наука в результате репрессий 30-х годов и 1947 года, в среде интеллектуалов все же находились люди, осмеливавшиеся говорить друг другу правду, не опасаясь, что друг предаст. Значит, общество еще не окончательно было запугано и подавлено бериевщиной, в нем во всех слоях и сферах деятельности было еще достаточно честных, порядочных людей, понимавших «к какому уродству может привести страну и народ повсеместное полуграмотное партийное руководство, схожее с религиозным фанатизмом». (Выдержка из эмигрантской прессы НТС).
В ревностном желании принизить буржуазное общество отрицалось буквально все прогрессивное, талантливое не только в науке, но и в искусстве, культуре. Щадили только умерших классиков, поскольку выискивали в их творчестве и «пристегивали» к социалистической пропаганде все, что хоть как-то можно было подтасовать под марксистско-ленинскую эстетику. Таких живых мастеров, как Бернард Шоу и Ричард Олдингтон называли «слащавыми писаками, делающими дешевые вещи на потребу мелкобуржуазной публике».
В пропагандистской упряжке оказалась и отечественная драматургия. В поручении, данном Всесоюзному комитету по делам искусств при Совете Министров СССР, говорилось, что в трех-четырехмесячные сроки «силами ведущих драматургов» надо создать новые пьесы на антиамериканские темы. В документе упоминались К. Симонов и Н. Вирта. «Культурный комитет», как его запросто называли в творческой среде, тут же обязался «включить в план государственных заказов новые произведения для эстрадного исполнения, разоблачающие политику, культуру, быт и нравы империалистической Америки».