Сторону Кремля приняли и западноевропейские члены Коминформа — французская и итальянская компартии. Со стороны итальянцев это был ошеломляющий для Тито ход, и 20 мая, чувствуя, что остается в изоляции со своими единомышленниками, Тито, тем не менее, подтвердил отказ КПЮ от обсуждения Коминформом возникшего конфликта. Но Сталин настаивал на таком заседании, подчеркивая, что обсуждение в Коминформе состоится и без югославской делегации и что «отказ от явки на Информбюро означает, что ЦК КПЮ стал на путь откола от единого социалистического фронта народных демократий с Советским Союзом», на путь «измены делу международной солидарности трудящихся».
Руководители других компартий, убедившись в крутом и несгибаемом характере Сталина, согласились с его мнением. Тито не смог уговорить и Гомулка: лидер КПЮ просто не захотел встретиться с ним, когда тот предложил это сделать в Белграде 5—10 июня. Не помогла и попытка посредничества авторитетного немецкого коммуниста В. Пика. Намекнул на возможную изоляцию югославских коммунистов и Георгиу-Деж в беседе 16 мая с послом Р. Голубовичем. Георгиу-Деж говорил, что позиция КПЮ приведет и к осложнению отношений с другими компартиями, что будет только на руку врагу, т. е. международному империализму. Румынский лидер советовал Тито признать хотя бы часть ошибок. В архивных документах нет подтверждения того, действовал ли Георгиу-Деж по собственной инициативе или по просьбе Кремля.
По некоторым донесениям от белградского посла в Москве и военного атташе известно, что Москва давала туманные намеки на возможность урегулирования конфликта даже при признании Тито части ошибок. Но руководство КПЮ не сочло нужным пойти и на такие условия. Правда, Тито сделал оговорку: что если бы беседа со Сталиным была конфиденциальной, то он согласился бы на такой вариант, но поскольку Москва сделала некоторые вопросы конфликта достоянием гласности среди других компартий, то переговоры в данный момент просто невозможны. Тито мудро предлагал пока не ворошить «угли конфликта», не принимать поспешных решений обеим сторонам, а вернуться к проблеме, когда все «немного уляжется». И сейчас на основе объективного, незаидеологизированного изучения документов можно сказать, что предложение Тито было, пожалуй, самым правильным.
Москва же упрямо решила готовить совещание, чтобы на нем «предать анафеме строптивых югославов-еретиков», а чтобы «разоблачительный удар» был действенным, в первую очередь надо было собрать компромат на самого Тито, чей авторитет в КПЮ был чрезвычайно высок и тверд. Потому со второй половины апреля и весь май 1948 года по указанию руководства ВКП(б), под непосредственным кураторством Молотова, шел тщательный отбор документов из архива Коминтерна, связанных с деятельностью Тито, его ближайших соратников и КПЮ в целом. Со многих материалов снимались копии и направлялись в отдел внешней политики ЦК 8КП(б), где и комплектовалось (подтасовывалось? —
Полученные сведения Жданов использовал при написании доклада для совещания Коминформа. Под руководством Жданова готовился и проект резолюции Информбюро «О положении в Коммунистической партии Югославии». Первый вариант, представленный на рецензию Сталину, был переработан с учетом его замечаний. Вождь поправил и второй вариант «обвинительного заключения по антикоммунистической, ревизионистской деятельности Тито» (цитата из воспоминаний Н. С. Хрущева). Так же беспощадно правился и доклад, сориентированный в сторону ужесточения критики.
Чтобы «произвести впечатление на Тито предстоящим разгромом», за неделю до совещания Коминформа, 12 июня, была проведена его репетиция, и не где-нибудь, а в самом Белграде(!) на заседании коллегии редакторов газеты «За прочный мир, за народную демократию!». В Белграде потому, что он еще оставался местом пребывания Информбюро и редакции газеты! «В центре столицы Югославии готовится международная охота на югославских «ведьм»!» — восклицал впоследствии по этому поводу в своих воспоминаниях один из соратников Тито.
Само совещание Коминформа было проведено 19–23 июня 1948 года. В отличие от первоначального плана оно состоялось не на юге Украины, а в Румынии. Атмосферу этого предвзятого судилища можно вообразить на основании протокола, опубликованного в издании Фонда Фельтринелли и РГАСПИ текстов выступлений, донесений Сталину.