Величие и крах Османской империи. Властители бескрайних горизонтов

Земли империи, покрытые морщинами гор, омывало море — мрачное и бушующее, когда с воды в сторону гор дул ветер, ненавидимый всеми средиземноморскими народами, свежее и игривое, когда османский флот выходил на сбор дани с жителей островов, когда все морские пути Восточного Средиземноморья были переполнены судами с паломниками, направляющимися в Мекку, а из Египта в Стамбул тянулись тяжелые корабли с зерном.

В начале арабского владычества Средиземное море было, что называется, у мусульман в кармане. В XV веке турки вознамерились вернуть его туда. Создание флота позволило Мехмеду II взять Константинополь. Его благочестивый наследник Баязид II Суфий заложил основу османского морского господства, преобразовав Арсенал таким образом, чтобы можно было спустить на воду флот, способный выдержать войну с Венецией, морской сверхдержавой того времени.

Больше всех от османских завоеваний пострадала Генуя. Робкая попытка умаслить будущих захватчиков своих владений, предпринятая генуэзцами в 1423 году, — они предложили поместить эмблему султана на башне, которую строили в Пере, — не помогла, равно как и соблюдение нейтралитета во время осады Константинополя. Падение последнего закрыло им доступ в Черное море, а вскоре Генуя продала все свои имущественные права в процветающих торговых колониях в Крыму и Трапезунде акционерной компании — «Обществу святого Иоанна». Акционеры, надо сказать, вложили свои деньги крайне неудачно: в ближайшие двадцать лет генуэзцев изгнали из Черного моря. Турки унаследовали у них корабельные звания и внешний облик судов: османский адмирал носил титул капудан-паши, а с османских верфей сходили построенные по генуэзскому образцу тяжеловооруженные галеоны и, конечно, галеры — самые эффективные и ужасные из средиземноморских судов: гребцы там были скованы цепями, и о приближении галеры можно было узнать за милю по разносившейся над водой вони.

Генуя еще некоторое время цеплялась за колонию в Пере, и ее галеры проходили по Босфору, но объемы ее торговли сильно сократились. Генуэзцы были до того раздосадованы потерей своих черноморских колоний и островов в Эгейском море (между 1456 и 1462 годом), что им пришлось полностью порвать с прошлым и послужить на благо Испании, отдав ей своего уроженца Колумба.

Венецианцы же славились тем, что никогда не опускали рук. Венеция упорно продолжала заниматься торговлей на восточном направлении, чередуя войны с переговорами (один француз назвал ее «поставщиком Мухаммеда и предтечей Антихриста»), изо всех сил сдерживая продвижение турок и один за другим теряя свои форпосты в Леванте: в 1499 году — Лепанто, главную свою жемчужину, в 1503-м — Корон и Модон, в 1540-м — Напфлио, в 1570-м — Кипр. Венецианцы не обманывались насчет перспектив полномасштабной войны с турками и заключали с ними договоры — пусть и унизительные политически, зато выгодные коммерчески.

«Повелитель, ты живешь в городе, чье благополучие зависит от моря. Если на море небезопасно, сюда не будут приходить корабли, а если не будут приходить корабли, Стамбул погибнет». Такой совет получил однажды Селим I. После того как сам Селим завоевал Египет, а его сын Сулейман — Родос, Восточному Средиземноморью была обеспечена безопасность, а отношения с Венецией для империи превратились с практической точки зрения во внутреннее дело. «Напиши немедленно своей Синьории, — велел Сулейман венецианскому послу в 1533 году, — ибо она может разузнать, что делает рыба на дне морском, а также какой флот готовит Испания». Андреа Гритти, ставший дожем в 1523 году, провел юность в Константинополе и прижил там четырех детей с наложницей. Дети получили в Венеции образование в духе Возрождения, однако незаконное происхождение препятствовало их карьере на родине отца — так что любимый сын Гритти, выпускник Падуанского университета, вернулся в Константинополь, завел там дружбу с великим визирем Ибрагимом, перешел в ислам и стал хранителем султанской сокровищницы. Он стяжал немалое богатство, завел свой собственный двор и гарем, кормил тысячу ртов. Сам Сулейман побывал в его доме. Он получал доходы с герцогства в Венгрии, участвовал в венгерской кампании 1528 года и присутствовал при осаде Вены — в то самое время, когда его отец был дожем Венеции. В 1530 году он командовал османской армией, оборонявшей Буду. В 1534 году этот сын дожа и сановник султана, полувенецианец, полутурок, отправился с отрядом в три тысячи человек в дунайские княжества, был пойман трансильванцами и обезглавлен.