Величайшее морское сражение Первой Мировой. Ютландский бой

Знаете, я не люблю сравнений военных кампаний с шахматными партиями, чем особенно грешит одна одиозная фигура, пытающаяся притвориться историком, но здесь такое сравнение просто напрашивается. Тактика ловушек противопоставлена капитальной стратегии и продуманному плану, в шахматах результат такого противостояния даже для самого блестящего мастера ловушек американца Фрэнка Маршалла был катастрофическим. Он сыграл три матча с мастерами «Большой стратегии» — Зигбертом Таррашем, Хосе-Раулем Капабланкой и Эммануилом Ласкером, проиграв все три. Да ещё как! Результат — 2 победы и 24 поражения — говорит сам за себя. Для германского флота «партия» тоже закончилась скверно, немцы сдались при полной доске фигур, в смысле — кораблей, попав в железные тиски цугцванга, то есть британской блокады.

Итак, немцы рассчитывали на мелкий тактический успех, задействовав для этого все силы своего флота. А что англичане? Они вообще не стремились к этому сражению, поскольку их ситуация полностью устраивала. До кризиса в подводной войне, который разразился в 1917 году, было ещё далеко, поэтому Адмиралтейство и командование Гранд Флита откровенно благодушествовали. В случае сражения англичане рассчитывали на победу, очень может быть, на сокрушительную победу, но, как я уже отмечал, даже разгром немецкого флота ничуть не улучшал положения союзников. Они и так поддерживали плотную морскую блокаду, и сделать её плотнее было уже невозможно. Я подозреваю, что в силу инерции мышления и после уничтожения Флота Открытого Моря Адмиралтейство не рискнуло бы ослабить Гранд Флит, выведя часть линкоров в резерв, чтобы сократить расходы и освободить людей.

Если беспристрастно рассмотреть ситуацию после боя, то становится понятным, что своих целей не удалось достичь ни одному из противников. Немцы нанесли англичанам некоторые потери, которые, впрочем, ничуть не изменили соотношение сил и никак не повлияли на тяжёлое положение Германии. К тому же германские адмиралы наконец воочию поняли, какая страшная сила им противостоит. Одно дело — сухие академические рассуждения, и совсем иное — личный опыт, после этого боя у германских адмиралов отпало всякое желание искать новой встречи с Гранд Флитом.

Единственное, чего добились немцы, это возможности начать трескучую пропагандистскую кампанию, которую они, со свойственной им неуклюжестью, тут же и погубили, промедлив с признанием своих потерь. Да, мрачная формулировка «Секретарь Адмиралтейства с сожалением сообщает, что следующие корабли должны считаться погибшими…» могла родиться только в демократическом обществе, авторитарным и тоталитарным режимам такое не могло в принципе прийти в голову. Вспомним хотя бы безумную установку советских властей на тотальное умолчание собственных потерь, когда даже через 50 лет после окончания войны историки продолжали лгать и изворачиваться. Впрочем, я несколько отвлёкся. Промедление с признанием гибели «Лютцова» дорого обошлось немцам — их сводкам вообще перестали верить.

Англичанам не удалось уничтожить германский флот, хотя на это надеялись абсолютно все — от последнего лондонского бродяги до Первого Лорда Адмиралтейства, ведь, по мнению специалистов, Гранд Флит превосходил по силам Флот Открытого Моря то ли в два раза, то ли даже в три. Один из капитанов Джеллико писал: «Мы поймали их и позволили им бежать. Ждать так долго и поворачивать от них, вместо того чтобы идти на них, было ужасно. Они дали нам шанс, но нам не позволили этим шансом воспользоваться». И вдруг такой казус… При этом Адмиралтейство тоже сделало всё от него зависящее, чтобы проиграть и пропагандистское сражение вдобавок. Расплывчатые и неопределённые, хотя и совершенно честные, формулировки коммюнике у неискушённого читателя создали впечатление, что английский флот потерпел серьёзное поражение, едва ли не разгромлен, а последовавшие за этим многомудрые комментарии адмиралов ещё больше усугубили положение. Читатель бульварной газетки — это не курсант военно-морского колледжа в Дартмуте, ему не нужны формулы бронебойности и оценки противоторпедной защиты, он хочет знать одно: мы им морду набили или они нам. В общем, как говорится, после этого плохо стало обоим противникам.