Вектор атаки

«Умница», – подумал Кратов с нежностью.

– И чем же тот был примечателен? – ревниво спросил Свифт.

– Марсианин становился тем, кого в нем хотели увидеть окружающие его люди.

– И что?

– В конце концов, его замучили насмерть несбыточными претензиями.

– Наш марсианин должен уметь менять внешность? – спросил Муравский, подобравшись.

– Не обязательно. Вот если бы он умел модулировать эмоциональный фон…

– Фантастика! – воскликнул Тиссен негодующе. – Я бы даже выразился сильнее – фэнтези! Не бывает такого!

– Ренфанны, – сразу же сказал Аксютин.

Какое-то время все молчали, разглядывая экран видеала.

– Ренфанны никогда не интересовались человечеством, – сказал наконец Муравский.

– По крайней мере, такова официальная версия, – добавил Свифт.

– С какой стати им совать свои носы в наши дела? – размышлял вслух Тиссен. – У нас нет общих интересов в Галактике. Мы далеко. Мы даже внешне мало схожи. Никто не спутает человека и ренфанна даже в сумерках.

– И у ренфаннов нет психоэма в нашем понимании, – добавил Муравский.

– А вот и есть, – сказал Аксютин. – Только не регистрируется нашими детекторами. Для него требуется принципиально иная техника.

– Что мы знаем о ренфаннах? – спросил Кратов.

– Да почти ничего, – сообщил Аксютин. – Не помню зачем, но я специально занимался ими лет десять назад и даже хотел посетить их метрополию. Но меня что-то отвлекло, а потом я утратил интерес к этой тематике.

– Ну и напрасно, – сказал Муравский с неудовольствием. – Экий ты ветреный! Сейчас у нас была бы хоть какая-то информация…

– Не следует думать, что уж вовсе никакой информации нет, – промолвил Аксютин уязвленно. – Например, я могу утверждать совершенно точно, что они живо интересуются прикладной евгеникой. Был в их истории период, когда кривая рождаемости катастрофически пошла вниз. Они даже вынуждены были законсервировать несколько своих колоний. Но потом все как-то устаканилось.

Кратов, вот уже несколько минут черкавший стилом по листу бумаги, закончил свой рисунок и пустил его по рукам.

– На кого это похоже? – спросил он.

– На кактус, – ответил Свифт.

– А ты переверни, – посоветовал Муравский.

– На перевернутый кактус, – тотчас же сказал Свифт.

– Нет, – заявил Аксютин. – На ренфанна это определенно не похоже.

– А на кого тогда? – спросил Кратов.

– На тахамаука, быть может…

Лив Беринг вылезла из своего гнездышка и тоже подошла полюбопытствовать.

– Скорее, на згунна, – сказала она.

– Тогда уж на гледра, – возразил Свифт.

– Где это ты видел живого гледра, кабинетный червь? – иронически осведомился Аксютин.

– У себя в офисе, – ответил тот с неменьшей иронией. – Буквально на прошлой декаде. Культурный, знаешь ли, обмен.

– Не спорю, – сказала Лив. – Згунна или гледр. Во всяком случае, кто-то этнически близкий тахамаукам. Прямой генетический потомок.

– Тем более что они уже тут засветились, – добавил Тиссен. – Тысячу лет назад, на Рапа-Нуи.

– Да, да, ты говорил, мы помним, – промолвил Аксютин.

– Лет двадцать назад, – сказал Кратов, – когда я еще не был ксенологом, мне довелось при странных обстоятельствах встретить одного примечательного индивидуума. Тогда я, по причине полной неосведомленности, воспринимал его как человека, пусть даже и необычного. А сейчас вдруг подумал, что ошибался.

– Где это случилось? – спросил Муравский.

– Не помню. Точнее – не знаю. На Земле, где-то в одном из европейских мегаполисов, не исключено – в каком-то университетском городке.

– Его нет в списке резидентов?

– Определенно нет.

– Может быть, он был там раньше, а потом покинул Землю? Или умер? Инопланетяне тоже умирают.

– Его звали Харон, – сказал Кратов. – Во всяком случае, так к нему обращался человек, который привел меня в его дом.

– Харон, Харон… – бормотала под нос Лив Беринг, колдуя над своим мемографом.

– Я тоже поищу, – сказал Свифт, пытаясь отодвинуть кресло вместе с Аксютиным от журнального столика.

– Не трудитесь, – сказала Лив. – Вы все равно не знаете, где искать. А я уже закончила. В пределах Федерации никогда не было инопланетянина по имени Харон.

– А по созвучию? – спросил Свифт. – Гайрон… Харон…

– А на кой нам сдался этот Харон? – спросил Муравский. – Мы же ищем «марсианина».

– Программа поиска ангелидов по признаку парадоксального психоэма действует довольно давно, – сказал Кратов. – Но Лив только что сказала, что Харон обнаружен не был. Значит, ему удалось обхитрить программу.

– Да мало ли на то причин! Он мог покинуть Землю. Или банально умереть.

– Программа действует более тридцати лет. А я точно знаю, что двадцать лет назад он был жив.

– Между тем у тахамауков, а значит – у згунна и гледров, вполне тривиальный психоэм, – заметил Аксютин. – Разумеется, насколько описатель «тривиальный» вообще применим к носителям Иного Разума… Во всяком случае, он легко регистрируется программой «Сито Оккама», о которой ты только что говорил. И тахамауки совершенно точно не в состоянии просочиться сквозь «Сито».

– Откуда ты знаешь? – спросил Тиссен недоверчиво. – Тебе тахамауки нажаловались?