Век испытаний

Но на ее крик никто так и не вышел. Иван через забор внимательно осмотрел двор учительницы. Видно было, что война «приходила» сюда не один раз. Окна в доме были затянуты полиэтиленовой пленкой, а на крыше большая часть шифера была сдвинута со своего места и держалась, что называется, на честном слове. Но при этом дорожка к дому была подметена, высокие кусты хризантем аккуратно подвязаны разноцветными полосками ткани, и даже осыпавшиеся, не успевшие еще созреть яблоки были собраны в плетеную корзину. Черепанов толкнул калитку и вошел во двор. Пока Ольга стучала в уцелевшее возле двери окошко, он решил поискать хозяйку за домом, где, как правило, у местных жителей находились хозяйственные постройки и огороды.

С этой стороны дому досталось больше — часть стены треснула так, что отошла от крыши и угла сантиметров на двадцать. В открывшуюся щель была видна мебель в одной из комнат. Сарайчик, в котором, по-видимому, на зиму хранился уголь и дрова, сам превратился в кучу дров. Из чудом уцелевших клеток на Ивана с любопытством смотрел одинокий кролик.

Хозяйку они нашли в самом дальнем конце огорода. «Графиня» сосредоточенно орудовала лопатой, засыпая воронку от мины стодвадцатимиллиметрового калибра. Несколько округлых черных пятен еще сырой земли говорили о том, что совсем недавно таких воронок на огороде было несколько.

— Валентина Аркадьевна, вот вы где, — c каким-то облегчением в голосе окликнула ее Ольга.

Пожилая женщина выпрямилась и посмотрела в их сторону.

— Ольга Германовна? — удивленно произнесла она. — А мне сказали, что вы уехали к маме.

— Правильно сказали. Только я недавно вернулась. Вот, по старой памяти решила вас навестить. Как вы тут?

Старушка резким движением воткнула лопату в землю и, отряхнув подол длинной юбки, сказала:

— Пойдем, милая, в дом, — и, глянув на Черепанова, спросила. — А вы из чьих будете, сударь?

Иван уже было открыл рот, чтобы сообщить о своем дворянском происхождении, но, перехватив взгляд Ольги, сдержался.

— Из местных я, Валентина Аркадьевна, из местных. Вот Ольге Германовне помогаю.

Вслед за «графиней» они прошли в дом. Хозяйка извинилась за то, что не может угостить их чаем — электричества нет уже вторую неделю.

— Ну, что вы, Валентина Аркадьевна, не время сейчас чаи распивать, — засуетилась вокруг нее Ольга. — Давайте я ваше давление проверю, а вы нам расскажете, как вы здесь живете. Может, все-таки переберетесь в больницу? Мы вам поможем.

— Ну, уж нет, милочка. И вообще, чего это я буду уходить из своего дома? — в голосе старушки появились металлические нотки. — Стреляют? Так на то подвал есть. Слава Богу, силы еще есть в нем укрываться. И потом, дорогуша, я уверена, что это ненадолго. Уж кто-кто, а я знаю характер наших ребят как никто другой — они не позволят этим мерзавцам так измываться над нами. Вот увидите, мои мальчики скоро пойдут в наступление.

Слушая хозяйку дома, Черепанов на какое-то мгновение почувствовал себя героем романа Булгакова «Белая гвардия», в котором тоже был окруженный город, ночная канонада и фанатичная уверенность в силах мальчиков, которые стали на защиту этого города. «Настоящая графиня», — подумал он, а вслух спросил:

— Валентина Аркадьевна, позвольте полюбопытствовать, а зачем вы засыпаете воронки от снарядов? Вы думаете, что стрелять больше не будут?

— Может, и будут, — старушка холодно посмотрела на Ивана. — А вы что же, сударь, прикажете в этом, простите великодушно, дерьме и жить? Я не позволю превращать мой дом и мою землю в хлев. Надеюсь, я вам доходчиво объяснила?

Черепанов не успел ответить этой холодной, как ледяная глыба, старухе — почувствовав напряжение, вмешалась Ольга.

— Валентина Аркадьевна, дорогая, у вас повышенное давление. Вам нельзя волноваться и тем более заниматься физическим трудом ни в коем случае. Я вам сейчас оставлю таблетки.

Засуетившись, она начала доставать из рюкзака продукты, воду и другую мелочевку, которую привез гуманитарный конвой Красного Креста накануне. Старушка какое-то время следила за ее действиями спокойно, но потом подошла к столу и решительно заявила:

— За таблетки, милочка, спасибо. И вода как нельзя кстати. Мыло, пожалуй, тоже можно оставить, а все остальное мне без надобности.

— Как это без надобности? — возмутилась Ольга. — Мы, значит, специально для вас все это несли, а вам оно «без надобности»? Ничего не знаю, берите. Неизвестно теперь, когда я к вам попаду в следующий раз. Мне еще знаете, сколько улиц обойти надо?

— Вы, Ольга Германовна, послушайте старого человека, — продолжала настаивать на своем старушка. — Сколько мне той еды надо? Ложку супа да две каши. А продукты сейчас в цене. Может, этот пакет кому спасением будет? Да чего далеко ходить. Вон в конце улицы Лузгины живут. У них и в мирное время, кроме водки, в доме ничего не водилось, а сейчас, думаю, и подавно. Молодежь я, правда, давно не видела, а вот сама Лузгина мелькала. Правда, это с неделю назад было. Мало ли что. Вот вы к ней и наведайтесь.