Век Филарета

«А вот мы и присмотрим, как оно на самом деле!» – с такою мыслию шагал Андрей. Прежде принесения немалой жертвы – а часть его души печалилась уходу от мира – он положил твёрдо убедиться, что прославленная обитель достойна его жертвы. «Я-то готов, я на всё готов, но пусть они прежде…» Он не мог ясно сказать себе, чего «прежде» он ожидает видеть, но полагал по отношению к его нищему виду определить, верно ли, что монахи корыстолюбивы. Если так, он намеревался отправиться дальше в поисках подлинно святой обители.

Решительным шагом он вступил в монастырские ворота, не обратив внимания на сирого, убогого, юродивого старика, сидевшего в одной рубашке с голой грудью возле дороги на земле с самым бессмысленным видом. Двор был пуст. Андрей перевёл дыхание, перекрестился на церковный крест и увидел пробегавшего худенького невзрачного послушника.

– Не скажете ли, куда мне обратиться с просьбой о принятии в братство? – смиренным голосом спросил Медведев.

Послушник Георгий искоса глянул на него и сразу заподозрил обман. Стоявшему перед ним дюжему парню явно не шла нищенская одежда. Речь гладкая, руки чистые, взгляд надменный – не иначе как с худыми намерениями пожаловал.

– Ступай отсюда с миром! – решительно сказал Георгий. – В святой обители нет места таким шатунам.

– Да я в монастырь хочу! – повысил голос Медведев, сердясь на непонятливость монашка.

– Убирайся поскорее, пока я сторожей не позвал! – также повысил голос Георгий.

Мнимый нищий стал запальчиво обличать послушника:

– Эй, брат! Такое лицемерие несообразно с твоим званием! «Суетная глагола кийждо ко искреннему своему: устне льстивыя в сердце, и в сердце глаголаша злая…» И в стенах обители!.. «Кроцыи же наследят землю и насладятся о множестве мира». Кроцыи, брат, а не гневливые!

Тут уж сомнений быть не могло. Георгий схватил с земли палку и замахнулся на обманщика, но подошедший на крик монах остановил его:

– Брат Георгий, окстись!.. Что вам угодно?

– Мне… мне угодно немедленно видеть настоятеля!

– Его нет в обители.

– А кто же у вас начальник? – Андрей решил уже, что, если и начальствующие столь же бестолковы и лицемерны, как тот послушник, он немедля уйдёт в Арзамас и постарается забыть о Сарове и своих возвышенных мечтаниях.

– Пройдите к отцу казначею. Вон его домик, – указал монах.

«Неужели всё обман?.. Неужели я, с искренней жаждой послужить Господу, всего себя – молодого, сильного, умного – готовый отдать на уединённое и скудное пребывание за монастырскими стенами, я, столь горячо, со слезами молившийся Милосердному Создателю нашему о даровании просветления и утешения, я опять окажусь один?..»

Едва Медведев открыл дверь, как наперерез ему метнулась тень.

– Ты куда? – строго спросил келейник.

– Мне надобно увидеть отца казначея, – уже без притворной приниженности сказал Медведев.

– Он занят.

– У меня срочное дело. Вы доложите только, что Медведев, лекарь из Арзамаса… – Андрей тронул за пазухой свёрнутые ассигнации, решив, что отдаст деньги и уйдёт молча.

– Не буду я докладывать, – решительно сказал келейник, – Подождите.

– Так вот вы какие… – Он заплакал от горького разочарования, слёзы потекли из глаз. Это был конец всего! Он бежал, он спешил, он горел одной страстью… и вдруг покатился в отверзшуюся пропасть холодного равнодушия. – Так вы…

Легко отстранив с дороги келейника, Медведев распахнул дверь и вошёл в комнату, откуда слышался разговор. Седобородый отец казначей и чернобородый иеромонах подняли на него удивлённые взгляды. В комнате было тепло от большой голландской печи, по навощённому полу были разостланы пёстрые половики, на подоконниках и жардиньерках стояли горшки с цветами и клетки с птичками.

– Ты кто? – недоумённо спросил отец казначей, с ужасом смотря, как высокий и плечистый парень с чёрной шевелюрой и курчавой бородкой шлёпает грязными лаптями по белому полу. – Ты зачем ворвался сюда?

Такого Андрей перенести уже не мог. Он стоял и молча слушал, как уже третий монах строго отчитывает его и гонит. Слёзы катились из глаз его, но сказать дрожащими губами ничего не мог. Повернулся и ушёл.

Недоумевающий казначей сбавил тон и пытался остановить странного гостя, но Андрей уже ничего не видел и не слышал.

Он пробежал всё такой же пустой двор, решив, что не оглянется на обитель, которая лишь по названию рассадник благочестия, а на деле…

За воротами он едва не споткнулся о того же юродивого, будто поджидавшего его с какой-то веточкой в руках. В гневе Андрей едва не отшвырнул старика, но тот тронул его рукой и улыбнулся. И вдруг увиделись в глазах юродивого доброта и ум, а от, прикосновения лёгких перстов бесследно пропала горечь злобы. То был отец Марк, один из двух наиболее почитаемых старцев Саровской обители.

– Не искушай Господа Бога твоего! – произнёс юродивый с мягкою укоризною.