Вэйкенхерст

Мод была озадачена.

— Ну… наверное, — сказала она неуверенно.

Айви бросилась в атаку:

— Да ты не знаешь, о чем я говорю!

— Знаю.

— Ну скажи тогда, о чем.

— С какой стати?

— Не знаешь! — торжествующе заявила Айви.

* * *

В следующее воскресенье Айви показала Мод, о чем она тогда говорила.

Няня в кухне разговаривала с кухаркой, а Айви схватила Мод за руку и вытащила на улицу. Она показала ей через дыру в заборе на двух собак, которые играли в грязи. Во всяком случае, так Мод показалось.

— Вот откуда берутся дети, — сказала Айви с усмешкой. — Мужчина засовывает в тебя свою штуку и выдавливает из нее слизь. Они все так делают, даже благородные.

У собаки сверху глаза были подернуты пеленой, красный язык вываливался из пасти. Она судорожно, толчками двигала задней частью туловища. Собака снизу оскаливала зубы, но вырваться не пыталась. Наконец большая собака слезла с той, что поменьше. Мод разглядела заостренную красную сосиску у нее между ногами и мутную капельку на ее конце. Она покраснела от смущения.

Неужели люди и правда такими вещами занимаются? Папа это делал с маман?

Мод еще долго потом в присутствии мужчин внезапно вдруг вспоминала, что у них между ногами сосиска. Она мучительно краснела от стыда и пыталась сама себя уговорить, что никому не догадаться, о чем она думает, но при этом все равно была уверена, что со стороны это заметно.

Наверное, она какая-то неправильная, иначе ей не лезли бы в голову такие вещи. Причем хуже всего, что они приходили ей на ум просто так, без повода. Неважно, кто из мужчин ей встречался — доктор Грейсон, мистер Бродстэрз, Коул, Стирз, Джубал, даже папа. Она все равно представляла влажную красную сосиску, скрытую тканью.

К Рождеству она стала думать об этом меньше, а когда со звоном колоколов церкви святого Гутлафа наступил новый, 1909 год, и вовсе перестала. Но свой след эта история оставила. Мод стала смотреть на родителей новыми глазами.

Когда она знала, что за ней никто не следит, то разглядывала отца и все равно ничего не понимала. Он был такой красивый и элегантный, но делал с маман подобные вещи.

Да еще и часто. Мод вспомнила, что сказал ему доктор Грейсон, когда она пряталась под приставным столом. «Может, не каждую ночь, а?»

* * *

— Мне бы так хотелось, чтобы ты меньше болела, — сказала Мод матери.

— И мне тоже, моя дорогая, — отозвалась маман, гладя Мод по голове.

В этот слякотный январский день отец уехал в Лондон, а Ричард был в школе, так что чай они пили в гостиной.

Мод сидела на ковре возле стула маман и теребила пальцем крупинку сажи.

— А ты не можешь попросить папу, чтобы он этого не делал? — пробормотала она себе под нос.

Маман замерла:

— Чего не делал?

Мод смущенно заерзала:

— Ну, чтобы у тебя младенцев не было.

— Что? — маман выпрямилась. — Мод, посмотри-ка на меня. С кем ты об этом разговаривала?

— Ни с кем. Просто… ты вечно так сильно болеешь, и меня это очень злит!

Маман внимательно посмотрела на нее, потом отвернулась:

— В Библии говорится: «В болезни будешь рождать детей». Не нам это оспаривать.

Тем вечером Мод услышала, как Дейзи и Валери обсуждают старое деревенское средство лечения, которое они называли «мертвой рукой». Валери сказала, что ее от него мутит. Дейзи согласилась, но сказала, что все равно это взаправду хороший способ сделать так, чтоб по женской части у тебя там ничего не работало.

Мод вдруг вспомнила, как маман сжимала руку мертвого возчика. Она ее не к груди прижимала, а к животу. Она пыталась сделать так, чтобы по женской части у нее ничего не работало и не надо было больше рожать младенцев.

Через две недели Мод узнала, что «мертвая рука» не сработала. Маман опять забеременела.

— Хозяин не ленится, — ухмыльнулась Айви.

— Понятия не имею, о чем ты, — холодно ответила Мод.

Она побежала вверх по лестнице к себе в комнату, а смех Айви звенел у нее в ушах. В комнате Мод бросилась ничком на постель. Теперь маман придется выносить много месяцев болезни и мучиться во время стенаний, и все ради чего? Ради ночного горшка, полного крови, или орущего комка плоти, который, скорее всего, все равно умрет.

Папа мог избавить ее от всего этого, но не стал. «Может, не каждую ночь, а?»

* * *

Теперь Мод перестала слушаться старших. С няней она вела себя угрюмо и упрямилась, в воскресной школе у мисс Бродстэрз стала одним из тех кошмарных учеников, которых не заставишь учить катехизис. Мод даже с маман была невежлива, потому что винила и ее тоже. Почему она не останавливала папу?

Однажды в воскресной школе Мод дерзко ответила на замечание мисс Бродстэрз. Дочь священника разрыдалась и пожаловалась отцу Мод, а тот вызвал Мод к себе в кабинет. Как и в прошлый раз, он заставил ее ждать в проеме между дверьми; как и в тот раз, он что-то писал. Но на этот раз Мод не боялась.

— Мисс Бродстэрз говорит, что ты была с ней невежлива. Ты это отрицаешь?

— Нет, — ответила она.

Отец встал из-за стола:

— Тогда ты знаешь, что делать.