Ведомые (ЛП)

Рыдание пытается вырваться на свободу, но усилием воли я удерживаю его. Ноги несут меня дальше по коридору, но тело пульсирует от ужасной, тупой боли. Он уволил меня? А потом вел себя так, будто все произошло по моей вине?

Стоило бросить ему это в лицо. Но мне так больно, я так шокирована. Не знаю, что сказать. Не могу трезво рассуждать. Я думала, он меня любит. По правде, он никогда этого не говорил, но каждый взгляд, каждое действие... Это любовь. Должна была быть.

И все же я снова здесь, на втором месте для мужчины. Не то чтобы в этот раз не было тревожных звоночков. Я знала, что Габриэль поставил группу на первое место. Но надеялась, что для меня найдется место на той же ступеньке пьедестала.

Добираюсь до комнаты Бренны. Когда стучу в дверь, костяшки пальцев кажутся хрупкими.

Едва она открывает, я начинаю плакать.

— Милая, — произносит она, затягивая меня. — Милая.

Все происходящее извергается из меня, словно рвота. А она держит меня и позволяет всему этому излиться.

— Что он сделал? — кричит она, когда я рассказываю о том, как Габриэль приказал Джулс меня уволить.

— Он сказал ей напомнить о гребаном соглашении о неразглашении, которое я подписала, — грустно говорю я.

— Нет. — Бренна качает головой. — Ни за что. Это не тот мужчина, которого я с тобой видела. Он сходит по тебе с ума, Софи.

Я бы не была в этом так уверена. Судорожно вздыхаю.

— Я слышала его.

Вошла точно вовремя, чтобы услышать этот приказ четко и громко.

— Тебе нужно с ним поговорить. Потому что я не могу поверить в это.

Она провожает меня к стулу, когда я качаю головой.

— Я только что с ним говорила. Сказала, что покидаю тур, и он отпустил меня.

Почему он не пошел следом? Не сказал, что любит? Этого я хочу? Я настолько измотана и устала, что не могу нормально думать. Знаю только то, что мне больно, и я по нему скучаю. Даже когда хочется треснуть по его упрямой, тупой башке, я скучаю по нему. Жизнь — это пустынная дорога, если Габриэля нет рядом.

Ненавижу эту слабость. Влюбленность сродни потере рассудка и тому, что мое сердце целиком распахнуто. Полный отстой.

— Слушай, — мягко произносит Бренна, — у вас обоих был плохой вечер. Позволь этому улечься, и обсудим все утром. — Она замолкает, а потом наклоняет голову, чтобы посмотреть на меня. — Ты действительно хочешь покинуть тур?

Тогда мне приходит в голову, что она не просто друг. Она — мой начальник.

— Мне жаль, — говорю, заламывая пальцы. — Дело не только в Габриэле. Киллиан не смотрел на меня вечером. По логике я не виню его. Но выглядит так, будто все, через что мы прошли, ничего не значит. — Качаю головой. — Назови меня слабачкой, но я просто хочу уйти и некоторое время зализывать раны в одиночестве.

Бренна, кажется, считает эту идею ужасной, но она достаточно добра, чтобы принять ее.

— Давай уложим тебя в кровать. Утро вечера мудренее.

Почти уверена, что Бренна собирается отговорить меня от чего-то или в чем-то убедить. В любом случае, я не могу столкнуться с просьбой пересмотреть вонючее соглашение о неразглашении, которое подписала. Подобное унижение сломает меня окончательно.

Может, Габриэль прав, и стоит отступить, чтобы защитить себя. Я всегда была ходячим комком эмоций. Возможно, если взять немного времени для себя, уйти от пьянящего опыта быть окруженной им, то удастся посмотреть на все трезво.

Бренна встает, обрывая мои мысли.

— Оставлю тебя, чтобы ты подготовилась. — Она делает несколько шагов, потом поворачивается. — Если ситуация станет хуже, Харли Эндрюс очень заинтересован в работе с тобой.

— Это лестно.

Не чувствую абсолютно ничего. Больше мне нет дела до того, что я могла бы работать с первоклассной звездой кино. Но сейчас путешествие в Австралию звучит как приключение. Я могла бы поехать, посмотреть на страну, открыть какие-то перспективы.

Тихий голосок шепчет, что я сбегаю как ребенок. Я его игнорирую.

Глава 28

Габриэль

Парни обнаруживают меня на диване, я жалкое создание с подушкой на лице. Я бы сказал, что дошел до низшей точки, но это уже произошло. В тот момент, когда Софи вышла за дверь и из моей жизни. Нет, в момент, когда я усомнился в ней и разрушил доверие ко мне.

— Господи, — произносит Джакс где-то у меня над головой. — Он одет в спортивки. Грязные.

И довольно вонючие при этом. Мне насрать.

— Он пьян? — с некоторым беспокойством спрашивает Уип.

— Неа, — протягивает Киллиан. — Я вижу только пустые бутылки из-под воды.

— Топит печаль в бутылках воды. Во всяком случае, он далек от клише, — бормочет Рай прежде, чем присесть рядом. Опуская руки мне на плечи, он слегка трясет. — Скотти, мужик, что случилось?

Требуется настоящее усилие, чтобы заставить рот двигаться. Но я знаю, что если не отвечу, они никогда не уйдут.

— Я уверен, что Софи хочет меня бросить.

Ребята затихают, что грызет меня еще больше.

Потом Джакс вздыхает.

— Блять, мужик. Это хреново.

С моего лица поднимается подушка, глаза ослепляет свет. Я щурюсь, а Киллиан хмурится, глядя на меня.

— Что ты сделал? — спрашивает он.