Ведомые Духом

— Им нужны были вы, а не мы, бедные крестьяне, возделывающие небольшие угодья! Зачем они захватили и нас?! — молодая девушка обвиняющим тоном прокричала в сторону Лиссы и Двины.

— Я никогда не видела гарунов, — пробормотала Ивион. — Предания о давнишних войнах передаются в наших краях из поколения в поколение. Но государство морийское давно заключило мир с этими южными дикарями. Неужели он нарушен, и грядет новое нашествие? Скажите, разве опять началась кровопролитная война? Уже много лет мы живем оторванными от всего мира. Молодежь временами пробирается на север, в Минор, а к нам иноземцы заходят ещё реже. Куда нас везут?

— Никакой новой войны не начиналось, — сухо ответила Двина. — Хотя, мне кажется, она и не прекращалась никогда. Гаруны издавна занимаются работорговлей. Все пленные народы и племена становятся у них товаром, рабом на всю жизнь. Так и мы стали добычей, которую они хотят продать на крупнейшем работорговом рынке между Великим морем и Хафезом, на базаре у Одинокого Озера.

— Но мы свободные крестьяне. В Мории нет рабов! — воскликнула молодая девушка.

— Мы уже находимся не в Мории, да и вашу Ущелицу нельзя назвать таковой, раз туда уже десятки лет не ступали ноги воинов государя, — заметила Лисса.

— И что теперь с нами будет? Неужели никто нам не поможет? — Ивион лишь крепче прижала к себе дочь, а в её голосе звучала обреченность.

— Молитесь вашим богам, чтобы вас продали хорошему хозяину. Из подвалов работорговцев не убежать без посторонней помощи. А если и убежишь — то везде гаруны и пустыня, которым нет дела, когда ты умрешь, — голос Двины вынес бесстрастный приговор.

В полдень отряд остановился, чтобы дать передышку лошадям и всадникам. Пленников напоили водой. Гарун, правивший фургоном и приносивший пленникам еду и питье, вытащил наружу Двине. Он подтолкнул девушку к толпе солдат, которые окружили своего главаря. Ланс тут же исчез из головы Лиссы. Он вернулся через несколько минут, но не выговорил ни слова.

— Зачем им Двина? — тихо спросила тайя.

— Я просто осматривал местность, — ответил Ланс, как будто и не расслышал её слов. — Мы уже выехали из ущелья. Вокруг простирается каменистая пустыня: ни земли, ни травы. Гаруны свернули на юг, и с западной стороны Пелесские вершины нависают, как будто хотят закрыть небо и солнце на нем.

— А что с Двиной? — ещё раз прошептала Лисса.

— А вот и она, её и спроси.

Тот же гарун бросил на пол фургона девушку. На её лице красным следом отпечатались ладони вожака. Двина отползла в темный угол и свернулась в маленький комок. Тайя пододвинулась к подруге, обняла её за плечи, вложив в руки лекарство горца. Большим было нечем помочь.

— Колдуны способны залечивать раны, — отозвался в голове Ланс. — Но ты не так уж сильна, чтобы я мог применить хоть какие-то чары. К тому же если мы поможем ей сейчас, завтра на её лицо будет еще жалостливее глядеть. Да и черноморцы порой неподвластны колдовству.

В последовавшие дни во время дневных остановок Двину продолжали вытаскивать из фургона. Боманом на глазах у своих спутников мстил девушке за смерть брата.

— Ты думаешь, я забыл, кого ты меня лишила? — кричал он при этом. — Или я не узнал, как обстояло дело? Минат рассказал о твоих заклинаниях, о том, как ты отравила всю команду и убила помощника капитана. Он не хотел брать на борт «Великолепного» тебя и твоего хозяина, который уже давно болтается на рее, но Коман настоял. Уже тогда ты околдовала моего брата и задумала его погубить. А теперь тебе предстоит жизнь в тысячу раз мучительней, чем мгновенная смерть. Коман будет призван Ал-Гаруном в битве последнего светлого дня. Он будет спокоен и сможет послужить правому делу, ибо я сам отомщу его убийце.

Гарун безжалостно ударял её по лицу. Когда девушка падала без сил на землю, он ногами бил по животу, спине, голове. Истязания с каждым разом ужесточались и продлевались. Черноморка уже не могла самостоятельно подняться с досок и безжизненно лежала в фургоне. Тайя умоляла Ланса как-то помочь девушке. Она с ужасом представляла, что будет, если Боман возьмется за Дугласа и за неё, ведь гарун насылал проклятья и на сообщников Двины, которых, по его мнению, она склонила на свою темную сторону, но видимо для выхода его злобы покамест хватало одной жертвы.

На четвертый день дверь фургона отворил сам Боман. Порывистым ударом он отшвырнул к стене Лиссу, которая бросилась на защиту подруги. Дуглас неподвижно лежал возле Двины. Его руки и ноги вновь были связаны тугими веревками, после того как парень попытался напасть на гаруна, вытаскивавшего черноморку на очередную беседу с главарем. Увидев своего истязателя, Двина попыталась подняться и равнодушно посмотрела в его глаза. За все время она ни разу не вымолвила слова пощады.

— Ты сегодня хорошо выглядишь, дранная волчица, — зарычал гарун. — Я быстро это исправлю. — Он схватил её за ноги, выволакивая из фургона. Девушка упала на каменистую землю.

— Мне кажется, пора остановить эти представления, Боман, — раздался суровый голос горца, вставшего позади гаруна. — За неё обещали большие деньги.