Ведьмы

– Вот и ладно, вот и договорились, – обрадовался Бажен. – Ты, воевода, меди им дай, после сочтемся, шкур тебе подбросим сверх положенного, или еще чего.

К Радимиру сквозь толпу ловко протиснулась Малуша, ухватила отца за рукав и, набравши полную грудь воздуха, завопила с нестерпимой визгливостью:

– Батя! Дело твое спешное секретное я исполнила, как велено, и надобно бы тебе тотчас быть домой, потому как…

– Что орешь на все торжище, – злобно зашипел Радимир и вдруг споткнулся на полуслове, наткнувшись на острый и напряженный взгляд купца.

5

Заяц поднял голову, повел ушами и, сорвавшись с места, в два прыжка исчез в кустах. Гриди насторожились, приподнялись на локтях и прислушались. Нет, все тихо, ни голосов, ни скрипа уключин, и река пуста. Ах, заяц, сквернавец ты эдакий, зря переполошил.

В лесу надрывались в оре птицы. Солнышко припекало совсем по-летнему. Гриди переглянулись и снова улеглись на молодую травку. Старший продолжил ленивый разговор.

– Слышь, Буслай, я просто удивляюсь. Ну и сидит в граде купец, нам-то что? Еще лучше. Собирать никого не надо, все сами уже давно сбежались для торгов. Бухнул в било – вот тебе и вече.

– Князю видней, – ответил Буслай рассудительно. – Князь хочет тайно, да и Бус предупреждал.

– Какая в таком деле может быть тайна? – сказал старший с досадой. – Сами-то понизовские должны знать, что их в дружину зовут, или нет? А купчишку можно так шугануть, что он и рта открыть не посмеет. Сидим в чащобе лешаки-лешаками, ни тебе мечом постучать, ни бабу примять.

– Бабу бы да, хорошо бы, – оживился Буслай. – Девки, доложу я тебе, тут в Понизовье красавицы, и полная им дана по этой самой части воля. Приглянулась мне тут одна, слышь, Мужко, в полюдье. Ох, и наигрались ночью всласть, натешились! И такая вышла штука, что довелось мне с тою девкой через священный Живого Огня костер прыгать.

– Неужто нетронутой оказалась? Это понизовская-то девка?

– Чтоб мне провалиться на этом самом месте под землю в царство Кощное, если вру! Папа у нее здешний воевода, вот и блюл дочку со всей свирепостью.

– В чаянии породниться с кем-то в Дедославле?

– А хотя бы. Как кончили мы с нею миловаться, нам бы к кострам идти, а у меня на руках кровь, да и у нее там кровяные следочки и на юбке пятнышки. Вот и пришлось одной рукой кровь замывать, другой Живой Огонь вытирать, трудиться, чтобы тропочку новую, в девочке проторенную, от нечисти запечатывать. Девочка у меня совсем сомлела, даже идти не может, куда уж ей прыгать через костер? Вытер я, значит, Живой Огонь, разжег костер, схватил девчонку на руки и ну через огонь скакать, да не один раз, а туда – обратно, туда – обратно, для верности. Чтобы ни одна проклятущая мара моей лапушке внутрь по мною проложенной тропочке не пробралась бы.

– Это после тебя-то, после оглобли, тропочка? – расхохотался Мужко. – Ну, насмешил! Там теперь, небось, дорога прямоезжая широченная разворочена, хоть на возу езжай.

Буслай насторожился, приподнялся на локтях:

– Эй, погоди роготать, слышишь, как сорока стрекочет? Пойди, глянь, что там такое.

– Зачем? Над нашими, небось, и стрекочет.

– Сказанул! Где наши, а где сорока?

– Ну, стало быть, медведь. Стоп… Вон он, купец.

Из-за речного поворота медленно выдвигалась большая тяжело груженая лодья. Гриди подползли к самому обрыву и затаились.

Лодья плыла под берегом. Работники лениво помахивали веслами, что ж надрываться, коли Нара сама несет? Купец пристроился возле мачты, голый по пояс, глаза закрыты, сомлел на солнышке. У Мужко хищно зашевелились усы.

– Э-эх, пощупать бы купчишку за кадычишко, вот он и умолк бы, надежней некуда. Да и нам на всю жизнь добра хватило бы.

– Чудак ты, право слово, ну будь мы без князя, еще куда ни шло. А князь нешто позволит резать курочку, что золотые яйца несет?

Лодья медленно проплыла мимо и скрылась за поворотом реки.

– Ну, вот и все. Путь свободный. Пошли, что ли, – сказал Буслай и вдруг прыгнул лягушкой, прямо с живота, в сторону от накрывшей его тени и, сорвавшись с обрыва, покатился по откосу к воде. Нападавших было семеро, и были это люди незнаемые. Четверо приотстали и бежали теперь во весь дух, увязая сапогами в песке, а трое были тут, рядом, босые, видно крались, чтобы взять дозорцев ножами врасплох.

Первый удар Мужко отразил еще лежа, от второго увернулся юлой и, оттолкнувшись от земли спиной, ловко вскочил на ноги. Находники насели разом, молотили мечами по чему ни попадя, работали, как цепами на току.

– Держись, – ревел Буслай, карабкаясь вверх по откосу, но наверху дело явно шло к концу. Окровавленный Мужко не успевал отражать удары. Один из находников заскочил сзади, рубанул мечом по голым ногам, а другой сошелся щитом в щит да и ударил его варяжским ударом в живот, снизу, под панцирь. Мужко свалился, как подкошенный. И в тот же миг обрушился на врагов Буслай с телепнями в руках.

Двое находников шарахнулись в стороны, а третий, смутно Буслаю знакомый, встретил его грудью, стоял, расставив кряжистые ноги и скалился, и меч свой кровавый приопустил, видно и его хотел взять все тем же варяжским ударом.