Ведьмин вяз

Я не очень-то надеялся, что у меня остался номер Фэй, Сюзанниной подружки-блондинки, которая ловила кайф, кромсая себя бритвой; когда она тем летом заглядывала в Дом с плющом, я заигрывал с ней, мы даже пару раз целовались и обжимались, но потом я понял, что она чокнутая, и аккуратно дал задний ход, однако номер ее телефона каким-то образом уцелел, хотя за эти десять лет у меня сменилась куча мобильников. Я прислонился к стволу дуба и набрал ее номер. Ни дать ни взять подросток звонит девочке, в которую влюблен, – ладони потеют, сердце колотится о шершавую кору за спиной, и отчаянно боишься, что она сменила номер.

– Алло!

– Фэй? – тепло, но сдержанно; любезно, но без особого нажима, – это Тоби. Тоби Хеннесси. Двоюродный брат Сюзанны. Не знаю, помнишь ли ты меня…

– Помню, конечно. Тоби. Ничего себе. Привет. – Дружелюбно, но отстраненно. Интересно, определился ли у нее мой номер или она давным-давно его удалила?

– Сколько лет, сколько зим. Как дела?

– Хорошо, спасибо. А ты как?

Голос ее звучал куда увереннее, чем я запомнил. В трубке было слышно, как звонит телефон и какой-то мужчина что-то оживленно тараторит о торговле: Фэй была на работе.

– У меня тоже все в порядке. – И добавил в наступившей нейтральной тишине: – Я звоню, потому что… наверняка ты в курсе, что творится в доме у моего дяди Хьюго.

– Еще бы. В новостях показывали. И еще ко мне приходили двое детективов, спрашивали о том о сем.

То есть о происходящем она узнала не от Сюзанны. Значит, они не общаются и я волен говорить ей что угодно.

– И ко мне. Я поэтому и звоню. Копы говорили, что собираются с тобой побеседовать, и я как-то, знаешь, испугался, ребята они малоприятные. Не хотелось бы, чтобы они тебя донимали. Вот звоню спросить, все ли нормально.

Голос Фэй чуть потеплел.

– Да, все хорошо.

– Точно?

– Абсолютно. Не такие уж они неприятные. Тем более что я в тот год в сентябре уезжала с родителями во Францию и ничего не знала. Они в основном расспрашивали о тех случаях, когда я ночевала в доме твоего дяди, помнишь? Мы тогда с родителями часто ругались, и как поцапаемся, я тайком вылезала в окно – и к вам.

– Да. Помню. – Я придал голосу удивленной нежности. – И мы полночи болтали, а утром опаздывали на работу. Славное было время.

Она негромко рассмеялась.

– Да уж… А детективы в основном спрашивали меня про ключ от садовой калитки. Который пропал тем летом. Допытывались, как Сюзанна меня впускала и с какого момента я входила через переднюю калитку.

– Меня они тоже об этом спрашивали. Я вообще ни сном ни духом. Чувствовал себя полным идиотом. А ты что-то вспомнила?

– С трудом. Ключ совершенно точно пропал во время вечеринки, потому что на следующий день Сюзанна хотела открыть мне заднюю калитку, не смогла и перепугалась, я ее успокаивала, мол, не волнуйся, какой-нибудь придурок в шутку его унес, но она твердила, что теперь придется сменить замки, да только пока Хьюго раскачается, тот, кто спер ключ, сможет зайти к нам в любое время… А когда была вечеринка, я толком не помню, так что вряд ли от меня была большая польза.

– Уж побольше, чем от меня, – печально усмехнулся я. Голос мой звучал до того спокойно и непринужденно, что даже не верилось, я чувствовал себя невозмутимым частным детективом. – Со мной они только зря время потратили. Неудивительно, что они мне нахамили. И я рад, что с тобой они вели себя вежливо.

– Ну надо же! Ты не очень расстроился? Как Сюзанна, держится?

Фэй всегда была милой, хоть и с придурью, такая не станет расспрашивать, что у тебя стряслось, но если сам расскажешь, то искренне посочувствует.

– Более-менее, – ответил я, – нервничает, конечно, да и я тоже. Как представлю, что Доминик все это время был там, голова кругом… И нам, разумеется, очень хотелось бы знать, какого черта он залез именно в наш сад.

– У вас красиво. И очень тихо. Я его понимаю.

Ни сомнений, ни колебаний; получается, Фэй по-прежнему уверена, что это было самоубийство. Значит, детективы ей не сказали, что Доминика убили. Приберегли приятную новость для нас, и это меня пугало.

– Все равно это ужасно, – ответил я, – бедный Доминик. Жаль, что он не нашел иного способа решить проблемы. Он был хорошим парнем. – И замолчал.

Пауза.

– Ты так думаешь?

Неужели Доминик с ней крутил, а потом бросил? Фэй – красавица: хрупкая, легкая, голубые глаза в пол-лица, взглянет на тебя и тут же отвернется, тряхнув волосами, этот ее жест сводил меня с ума. А может…

– Ну, в общем, да. То есть он, конечно, не был святым, но я не помню, чтобы мы с ним хоть раз всерьез поругались.

– Да нет, я в курсе, что вы с ним дружили. А вот…

– Что?

– Ничего. Прошло столько лет, наверняка я все перепутала.

– О чем ты? Послушай, – произнес я тише, нерешительнее, беззащитнее, – я должен сказать тебе одну вещь. Пару месяцев назад со мной кое-что случилось, меня очень сильно ударили по голове. И с тех пор память моя… в общем, я вроде и должен что-то помнить, но не помню.

– О господи, – взволнованно и сочувственно произнесла Фэй, она поверила. – Бедный. Как ты себя чувствуешь?