Ведьмин пасьянс

И еще ее беспокоила история с отцом Антона — тот, в конечном итоге, стал убийцей, чем оправдал опасения односельчан… Неужели в этих древних предсказаниях, предрассудках, есть рациональное зерно?

Ей не хотелось верить в это, но и так открываться человеку, в котором полностью не разобралась, тоже не могла. Ее мучили сомнения: с одной стороны, она хотела немедленно разорвать какие-либо отношения сэтим мужчиной, с Другой — понимала, что раз он ей не безразличен, надо разобраться в нем окончательно… А еще ее мучила мысль, что она уже не сможет так просто с ним порвать — он вошел в ее жизнь настолько глубоко, что это будет равносильно потери части своего «я».

«Мне надо разобраться в себе, в нем и не делать поспешных выводов», — наконец решила она.

Антона встретила на выходе из гостиничного лифта — у него был безумный взгляд, искаженные яростью черты лица.

— Где ты была? — злость сквозила в его словах, являясь предвестником рвущегося наружу бешенства.

— У нас выяснение семейных отношений? — попробовала пошутить девушка.

— Как хочешь их называй, но ты должна мне ответить, где ты была? Ты была с НИМ? У него в номере?

— О ком ты говоришь? Я здесь, кроме тебя, никого не знаю!

— Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю — о «молочном человеке»!

Тут Иванна вспомнила, как утром, за завтраком, на нее таращился молодой человек, и Антон, заметив это, шутливо прилепил ему прозвище «молочный человек» за бледную кожу, резко бросающуюся в глаза на фоне загоревших отдыхающих. А она пошутила, что в его бледности есть что-то аристократическое, волнующее, притягательное для женщин. Антон съязвил, что «бледная синева общипанной курицы в самом деле притягательна», И они вдвоем посмеялись шутке. Потом она заметила его на пляже — он прятался в тени, и, кажется, был в баре, когда они встретили Топоркова.

— Давай в номере обо всем поговорим — не будем устраивать спектакль для других, на нас уже обращают внимание.

Антон только кивнул, не в силах ответить — переполнявшая его ярость могла вырваться в любую секунду. Они поднялись на лифте и вошли в номер.

— И как он тебе — как мужчина?!

— Прекрати со мной разговаривать в таком тоне — ты на это не имеешь никаких прав! Давай мы спокойно пого…

— Я не имею прав?! — взорвался Антон, повалил Иван-ну на кровать, раздирая, рвя в клочья ее одежду, белье.

Она попыталась применить неоднократно проверенный в подобных случаях прием — схватила его за волосы, но он был невосприимчив к боли. Он грубо овладевал ею, оставляя на обнаженном теле синяки и засосы, называя ее чужим именем — Фатима. Наконец он успокоился и заснул.

Иванна встала с постели, пошла в ванную, закрылась изнутри, приняла душ и просидела там до утра. То и дело слезы душили ее. Она не могла забыть выражение его лица во время всего этого — его нельзя было назвать человеческим. В этом она видела подтверждение своих догадок.

Ранним утром, сквозь дремоту, она услышала, как Антон встал, весело крикнул:

— На зарядку, на зарядку становись! — и тут же осекся, чертыхнулся и испуганно спросил: — Что здесь произошло? Иванна, ты где?

Девушка обмоталась полотенцем и вышла из ванной.

— Милый, воспитанный мальчик Антоша! Ты не помнишь, как вчера изнасиловал тетю и порвал ее платье? ТЫ не знал, что так делать нельзя? За это останешься без сладкого на целый день! — с издевкой произнесла Иванна, наблюдая за испуганным мужчиной, держащим в руках истерзанное платье.

Правду говоря, ей хотелось вцепиться ногтями в его лицо, которое недавно ей так нравилось, и исцарапать до крови.

— Иванна, неужели это я… — Он не закончил фразу и побледнел.

— Нет, дед Пихто. И это тоже он! — Она приспустила полотенце, показала синяки и засосы.

— Я ничего не помню! — простонал Антон.

— А я, к несчастью, все помню! Устроил безобразную сцену внизу, приревновал меня к «молочному человеку»…

— Кто это — «молочный человек»?

— Ты уже и этого не помнишь? А за завтраком вчера…

— Припоминаю, но почему…

— Я тоже хочу знать — ПОЧЕМУ?

Иванна гневно, в красках описала вчерашний вечер, как ожидала его на берегу моря, случайно услышала их разговор, вернулась в гостиницу и…

— Я помню все лишь до того момента, как вернулся в гостиницу и увидел, что тебя нет в номере. Остальное…

— Ты, как тот шалунишка, который, когда напроказничает, забывает об этом… Но ты взрослый человек и должен понимать, что делаешь! Я могу заявить в полицию о том, что ты вчера меня изнасиловал! Доказательств масса! Знаешь, что тебя ожидает?

— Ничего хорошего.

— Правильно понимаешь… Я не буду заявлять на тебя, но и жить вместе, в одном номере, оставшиеся три дня не буду.

— Понимаю…

— А раз понимаешь, пошли на ресепшн.

Но там им снова не смогли помочь — гостиница переполнена, Антон попросил девушку не волноваться, так как он уступает ей кровать, а сам будет спать в кресле. Повел в магазин и купил все необходимое — взамен испорченных вещей. Затем они вместе пошли на пляж — но легкость, непосредственность в общении были утрачены, и, как ни старался Антон, девушка не реагировала на его шутки, в основном отмалчивалась, думая о своем.