Ведьмин клад

Померанцев идею Егора лететь в Штаты не одобрял, потому что считал, что «буржуйские америкосы» станут товарища нещадно эксплуатировать, но денег в долг все-таки дал, и, как только решились все формальности, Егор стартанул в Америку.

Будущее показало, что друг Померанец, описывая тяготы заграничной жизни, очень сильно сгустил краски. В редакции Егора встретили как родного, сильно обрадовались его вполне сносному английскому и сразу же предложили подписать контракт. Егор, ясное дело, насторожился, вспомнил разговоры Померанца про буржуйскую кабалу, но, как только увидел размер своей будущей зарплаты, бросился в кабалу очертя голову.

С того момента, как он поставил свою подпись на договоре, жизнь его раз и навсегда изменилась, и уже спустя год Егор вспоминал работу собкором как страшный сон. К слову, долг Померанцу он вернул уже в следующем месяце, и денег, оставшихся с аванса, еще хватило на то, чтобы снять скромную квартирку и купить обалденную оптику для работы. А потом все как-то закрутилось. Наверное, Егору повезло, и он попал в струю, но теперь в его контрактах стояли суммы, намного большие той, самой первой, и известные журналы мира выстраивались в очередь, чтобы заполучить снимки от Грегори Ялаефф. Вот как!..

Приятные воспоминания спугнул громкий вопль Померанца и выстрелы.

– Твою ж мать! – заорал Макар, спрыгивая с лабаза и на ходу передергивая затвор винтовки.

Егор тоже передернул затвор, только у фотоаппарата, вслед за егерем спрыгнул на землю. Вовремя, кстати, спрыгнул: на полянку с отчаянным ревом вывалилась темная туша. Он нажал на спуск, «Никон» застрекотал, что тот пулемет, а Егор мысленно порадовался, что у него в руках всего лишь фотоаппарат, а не ружье. Потому что, будь у него ружье, он бы обязательно выстрелил в эту тушу, которая при ближайшем рассмотрении оказалась не медведем, а Померанцем. Вот уж точно говорят, что у страха глаза велики. Спутать худющего, точно жердь, Померанца с хозяином тайги можно было только с очень большого перепугу.

– Чего палишь?! – уже не таясь, во все горло, заорал Макар.

– Так медведь… – проблеял Померанец, дрожащими руками застегивая ремень на штанах.

– Хрен тебе теперь, а не медведь! – Егерь зло сплюнул себе под ноги.

– Я правду говорю! – Друг наконец справился с ремнем, схватил Егора за рукав куртки. – Я его ранил! Побежали, чего стоим?!

– Куда побежали?! Куда?! – взвыл Макар.

– Так за медведем! Он же раненый, далеко не уйдет!

– Так это медведь так орал? – усмехнулся Егор.

– Плохо, что ранил, – поостывший малость Макар уселся на землю.

– Почему плохо? – хором спросили Егор и Померанец.

– Потому что хуже раненого медведя в тайге зверя нет. Ему, небось, от боли и страха башку снесло. Все, конец охоте!

– Как это – конец охоте?! – Померанец, уже оправившийся после недавнего конфуза, встал в позу. – Ты что, Макар?! Я тебе такие бабки заплатил, чтобы ты нас день по лесу гонял, нашей кровушкой бесценной комаров поил, а потом сказал: «Конец охоте»?! Нет, любезный, так дела не делаются. Я тебе заплатил за медведя, а не за экскурсию по тайге. Давай, заряжай ружьишко и погнали!

– Ночью нельзя, – Макар, кажись, прочувствованной речью Померанца впечатлился и сбавил обороты. – Добирать зверя утром будем.

– Что?! Да он до утра уйдет!

– Если ранен, далеко не уйдет. Эх, опасное это дело. Для добора собаки нужны.

– А ты у нас на что? – Померанец похлопал егеря по плечу. – Ты ж у нас следопыт, профессионал! А знаешь что, а давай-ка я тебе еще пятьсот баксов сверху накину, так сказать, вместо собак.

– Семьсот, – проворчал Макар.

– Ну не наглей же ты так! За такие бабки я себе готового медведя могу купить.

– Шестьсот долларов – и выходим на рассвете.

– По рукам!

«Вот тебе и погоня», – со смесью нетерпения и легкого сожаления подумал Егор. С нетерпением все было понятно – не будет никакого убийства из засады, а будет что-то, хотя бы отдаленно похожее на честный бой. Медведь, хоть и подранен, но у него еще есть несколько часов форы, если проявит смекалку, то запросто может уйти от преследования. Не радовала только одна маленькая, но существенная деталь – проклятущий гнус, от которого широко разрекламированный крем «Тайга» спасал всего на пару часов.

* * *

Лежать, смотреть в небо и ни о чем не думать было хорошо. Настя бы и лежала, если бы опять не проснулся инстинкт самосохранения.

Она оказалась в лесной глуши совсем одна, без компаса, без запасов еды и питья, с пятью спичками и жалкими шерстяными лоскутками. Она совершенно не ориентируется в тайге и понятия не имеет, как далеко увел ее подземный ход от скита и в каком направлении следует искать людские поселения. А голос, тот, что вывел ее из подземелья, оказался галлюцинацией, потому что нету тут ни единой живой души. Вот такая получалась невеселая картина. Получалось, что она попала из огня да в полымя. Стопроцентная горожанка, в лесу она чувствовала себя совсем беспомощной.